Жаркий Август. Книга вторая - стр. 28

— Мне нужно имя пристава. Имя твоей «подруги», — произнес он, взяв в руки карандаш.

Я назвала имя и фамилию белобрысой, а Лазарев в отличие от меня запомнил, как звали пристава.

— Все, я понял. Ждите.

— Чего?

В ответ взгляд, наполненный арктического холода. Поэтому заткнулась, проглотив все вопросы, что роились на языке.

— Не дайте его увести. Поговорим позже, — стальным тоном, нетерпящим возражения произнес Игорь Дмитриевич и отключился. А я почувствовала, как по хребту мурашки побежали, потому что не знала, как трактовать его слова. Сомневаюсь, что это приглашение на дружескую беседу, скорее обещание медленной и мучительной расправы.

— Черт, — выдохнула сквозь зубы, — он меня точно прибьет!

— Ну и дядя, — хмыкнул Никита, — как катком прошёлся, хотя и двух слов не сказал.

— Угу.

— Хороши у твоего Тимура гены, ядерная порода.

— И не говори-ка.

В этот раз не стала ворчать по поводу фразы "твой Тимур". Мой! И не отдам его этой с*ке Власовой, чего бы мне это не стоило.

— Надо возвращаться, — выдает здравую мысль Лазарев, — боюсь, как бы Тимур не выкинул какую-нибудь глупость. Если вспылит — сделает ещё хуже.

Киваю:

— Никит, ты иди. Я сейчас. Две минуты. В руки себя возьму и приду, а то трясет.

Он потрепал меня по макушке и ушел из кабинета, а я, пользуясь тем, что осталась одна, судорожно вздохнула, прижав руки к груди. Пусть Барсадов старший на меня орет, пусть хоть прибьет, лишь бы помог удержать Тимура!

4. Глава 4

Двух минут мне не хватило, чтобы придти в себя. Сидела, устало потирая виски ледяными пальцами и глядя в одну точку. Внутри кипела адская смесь. Страх потерять Тимура, злость на саму себя, ярость по отношению к Марике, и все это подернуто тусклой пеленой усталости. Не физической, моральной.

Когда же все наладится? Не одно, так другое! Только вздохнёшь свободно полной грудью, как очередной неприятный виток судьбы, и снова срываешься со скалы в пропасть.

Похоже, жалеть себя вошло в привычку. Раньше столько не ныла, веселее была, жизнерадостнее, беспечнее, а теперь словно беззубая старуха, чьи лучшие годы остались позади.

Мысли перескакивают на Тимура. Если я за три с половиной месяца болезни превратилась в настоящего нытика, то не удивительно, что он стал настолько чёрствым, закрытым за три года рабства.

Поднимаюсь на ноги и бреду к остальным в гостиную. Я должна быть там, должна быть рядом с ним. Хватит прятаться. Я уже не маленькая девочка, которая могла укрыться от проблем и страхов под обычным одеялом.

Обстановка была все такой же удручающей. Пристав сидел, привалившись спиной к спинке стула, сплетя пальцы на животе. Из-под густых бровей сумрачным взглядом скользил по комнате. Весь его вид говорил о том, что дядя уверен в своей правоте, и недоволен вынужденным ожиданием.

Внутри червячок сомнений: а что, если у Игоря Дмитриевича ничего не выйдет? Что тогда? Пристав просто заберёт Тимура и все? И мы не сможем ему никак помешать? Его не спрячешь в тайном месте, не отпустишь со словами "беги". Зонд свалит с ног после первого же шага.

Никита сидит на диване и, не отрываясь, смотрит мне в глаза. Его явно одолевают те же мысли, что и меня. Ищет выход, но не может его найти.

Чертова Ви Эйра. Ненавижу! Спалить ее к чертовой матери, чтобы не было таких вот жутких моментов!