Жало белого города - стр. 34

– Итак, давай сосредоточимся на содержании доклада, – пробормотал я. Эсти молча кивнула.

Пробежав глазами бумаги, я посмотрел на нее в некоторой растерянности.

– Что такое? – спросила она.

– Непорядок с отчетом по одной из последних жертв: девочке пятнадцати лет. В отчете о визуальном осмотре места преступления говорится о следах спермы и возможности сексуального насилия, или по крайней мере сексуального контакта незадолго до смерти. Все должно было подтвердиться при вскрытии. Однако отчета о вскрытии я не нахожу.

Эсти быстро посмотрела на меня, поискала среди бумаг и отрицательно покачала головой. У нее отчета тоже не было.

– Почему из восьми убийств не хватает единственного отчета о вскрытии – по пятнадцатилетней девочке?

«Совсем юная, сказал Тасио», – вспомнил я.

Все это обескураживало… Я и понятия не имел, что какое-либо из преступлений двадцатилетней давности имеет сексуальный мотив, пресса ни разу такого не упоминала. Об этом нигде никогда не сообщалось.

Кто из своих мог украсть результаты вскрытия, чтобы никто не узнал, что на самом деле произошло с девочкой?

Я посмотрел на свою напарницу, она ответила выразительным взглядом.

Настал момент лично познакомиться с Игнасио Ортисом де Сарате, неподкупным полицейским, сдавшим своего брата.

На рассвете я надел кроссовки и отправился на пробежку. Витория была тиха и безлюдна, словно старательно делая вид, что непричастна к преступлениям, осквернившим ее улицы. Я изменил обычный маршрут – мне не хотелось встречаться с… вообще ни с кем. Пробежал по бульвару Гастейс, параллельно трамвайным путям, и свернул на улицу Басоа. Затем миновал Серкас Бахас и наконец ее увидел.

Мне не хотелось останавливаться. Только не в этот день, когда я чувствовал себя таким униженным.

Я ускорил бег и посмотрел в другую сторону, но столкнулся с ней около башни Доньи Очанды. Она окликнула меня первая:

– Исмаил…

– Бланка… – только и сказал я, направившись своей дорогой.

Так установились рамки наших двойных отношений. Днем – инспектор Айяла и заместитель комиссара Диас де Сальватьерра.

Рано утром – Бланка и Исмаил.

29 июля, пятница

«Что общего между этими последними смертями? Смотри в корень, исследуй психологию жертв, # Кракен».

Таков был твит, который я прочитал в пятницу за завтраком. Аккаунт Тасио за последние несколько часов пополнился тридцатью тысячами новых подписчиков, и #Кракен превратился в один из трендов этого дня. Мой темный ментор не желал терять влияния на средства массовой информации и был настолько самонадеян, что пытался влиять даже на меня во время расследования.

Однако в эту пятницу героем дня был не Тасио, а его брат Игнасио.

К сожалению, вскоре после того, как Тасио оказался за решеткой, он покинул свою службу в полиции. До тех пор героем СМИ был его брат-близнец. Но именно та фотография, сделанная предательски и опубликованная на первой странице «Диарио Алавес» двадцать лет назад, превратила его в героя, достойного всеобщего восхищения.

Игнасио сам явился в тот день в суд делать заявление. Выражение его лица было скорбно; он даже смахнул якобы набежавшую слезу, сжав челюсти и всем своим – показывая, что для него это худший момент жизни. Эта сдержанная решимость человека, способного донести на брата, оказавшегося серийным убийцей, всех нас тогда потрясла.