Зеркало Странствий. Странный мир - стр. 20
В общем, его со мной перепутали вот и всё. Ну что бы он просто так не мешался под ногами, пока мы делали печать, я велел напечатанные листы развесить для просушки чернил. К моему удивлению, в этот раз он «дурака не включал».
После набора и добавления правильных символов и исправления набора для текста и последующей распечатки, я перепроверил всё от и до. Багетная мастерская практически была увешана белыми листками с содержанием первого манускрипта.
Старый резчик стал понимать, что за аппарат он создал, и что это весьма и весьма полезная штука.
А Эммануил, увидев впервые подобное устройство, еще не понимая его предназначения, помогал с некой прохладцей, и недоверием, что из всего этого, что-то выйдет толковое.
В субботу утром, Филипп умчался к своей *зазнобе, деда Агапа беспокоить не стали, все-таки он очень старенький и тогда мы вместе с Эммануилом принесли пачку отпечатанных манускриптов «Главному Магистру школы».
Примечание – зазноба – Обычно связывают со знобить, озноб, указывая на фольклорные представления страсти, любви, в образах жара-холода.
После похвалы Магистра школы, станок, записали в школьном протоколе: «Обладая знаньем древних, Владислав Хаттаб, создал печатный пресс, чтобы облегчить тяжёлый кропотливый труд писарям, школы, и обеспечить доступность знаний.
Главный магистр всё равно отстранил нас от типографской работы, высказав, что этим должны заниматься не первокурсники школы, а более опытные люди. И, в конце концов, мы должны учиться, а не заниматься рутинной работой.
С одной стороны, мне было очень обидно, что с моим изобретением будут работать другие люди. Но, с другой стороны, меня не радовало постоянное нахождение в подземелье. В итоге магистр школы настоятельно попросил обучить этому знанию парочке вновь поступивших к нему на службу писарей. Он представил их нам с Эммануилом, одного писаря звали Сава, второго Септим оба были рослые парни примерно лет семнадцати или восемнадцати на вид Сава был чернявым парнишкой, а вот Септим выглядел старше своих лет за счет своей каштановый шевелюры.
Это было не просто, научить людей наборному делу, а именно читать справа налево, и в зеркальном отражении. Вот и пришлось прибегнуть к хитрости, я натёр медный поднос до зеркального блеска, на столько на сколько это было возможным, и приложил его к наборной коробке.
Так ребята смогли понять, что, из чего состоит, и как это будет выглядеть, уже на бумаге. Вроде стало получаться, не без сложностей, конечно.
Только вот печатный пресс, в гильдии писарей не вызывал интереса. Они привыкли по старинке, и им вообще не понравилась эта новинка. Нами не интересовались примерно до того момента, когда мы взялись за рычаг, и не отпечатали на печатном прессе несколько бумаг, с простыми заклинаниями «волшебной стрелы», среди первокурсников они разошлись как горячие пирожки. Когда излишки свитков застряли у писарей, они были очень недовольны.
У них даже с главным магистром школы на эту тему, состоялся разговор, к счастью, магистр после того, как понял все преимущество печатного станка, принял мою сторону, хотя не без нужного доказательства с моей стороны. Когда впервые этот вопрос встал, как говорится ребром, я из библиотеки Паскваля принёс две книги одну рукописную, ту самую что являлась копией и подлинник с типографским шрифтом. Когда обе книги я положил перед магистром школы и открыл страницы, и указал на различия. Я его, все же убедил, доказав, что древние именно так и распространяли свои знания, они не переписывали книги, они их печатали и столько сколько им было нужно.