Зеркальный человек - стр. 33
– Мартин, ты меня слышишь?
Надо что-то ответить или кивнуть, но Мартин молча смотрит жене в глаза. Она назвала его по имени. Плохо.
– Ну ладно, – вздохнула Памела.
Мартин вышел в прихожую, включил свет и снял с крючка поводок.
Он сегодня весь день странно вздрагивает.
Как будто внутри у него кто-то ворочается.
Может, он заболевает. Или просто устал.
Вчера Бродяге понадобилось выйти посреди ночи. Когда они вернулись, Мартин дрожал всем телом, пришлось принять тридцать миллилитров валиума. Сейчас Мартин не помнил, что произошло, но мальчики пришли в ярость и заставили его остаток ночи просидеть на полу.
Раньше такого не было.
Мартин звякнул поводком и вошел в гостиную. Бродяга его не услышал – спал себе в кресле, как всегда. Мартин опустился на колени, осторожно разбудил его и прошептал:
– Ну что, пошли?
Пес поднялся, зевнул, встряхнулся и последовал за Мартином в прихожую.
На самом деле пса звали Бро, но он постарел, сделался вялым, и они прозвали его Бродягой.
У черного лабрадора так болели суставы, что он больше не мог подниматься по лестницам. Пес почти все время дремал, не особенно приятно пахнул, стал глуховат и подслеповат, но все еще любил долгие прогулки.
В ванной Памела примерила серьги и снова сняла их. Вернулась в спальню и поставила шкатулку на ночной столик. Уселась в кровати, выпила водки, открыла книжку, закрыла и позвонила Деннису.
– С днем рождения, – сказал Деннис.
– Ты что, спал? – спросила она и отпила водки.
– Да нет, работаю сижу. Мне завтра в Йёнчёпинг.
– Спасибо за подарок, – сказала Памела. – Невероятно красивые! Но это все-таки перебор, сам понимаешь. Да?
– Ну, когда я их увидел, то подумал – может, ты станешь их носить. Потому что они похожи на слезы.
– Я их уже примерила. Потрясающие. – Памела отпила еще водки и поставила рюмку на столик.
– Как Мартин?
– Неплохо. С собакой гуляет, ему это на пользу.
– А ты-то как? Сама?
– Я справлюсь.
– Ты всегда так говоришь.
– Потому что это правда. Я сильная, я всегда со всем справлялась.
– Но не обязательно же…
– Хватит.
Она услышала, как Деннис устало вздохнул, выключил компьютер и отставил его в сторону.
– Ты не меняешься.
– Извини…
Деннис всегда говорил «ты не меняешься». Чаще – с восхищением, но иногда эти слова звучали как критика.
Памеле вспомнился день, когда Алисе исполнилось шестнадцать. Вечером Мартин приготовил пасту с креветками и пармезаном, и Деннис со своей девушкой остались ужинать.
Деннис подарил Алисе бусы, купленные на базаре в Дамаске, и сказал, что она – вылитая мама, когда Деннис познакомился с ней в гимназии.
– Она была такая классная! Девчонки красивее я еще не видел.
– Но потом было много макарон и кесарево сечение. – Памела похлопала себя по животу.
– Ты не изменилась.
– Ладно, ладно, – рассмеялась она.
Памеле вспомнилось, как они говорили о детях, как она рассказывала, что не боится ничего, кроме новой беременности. Шестнадцать лет назад роды чуть не закончились смертью и для нее, и для Алисы.
В последовавшей за этими словами короткой тишине все взгляды обратились на Мартина. Памела помнила: Мартин никогда не скрывал, что Алиса – единственный ребенок, о котором он мечтал.
– Ты что-то замолчала, – сказал Деннис.
– Извини. Я вспомнила день, когда Алисе исполнилось шестнадцать, – ответила Памела.