Зеркала. Темная сторона - стр. 6
— Ох, не стоит винить себя. — Кондор, кажется, ей сочувствовал. — Я тоже показал себя полным дураком.
— Рада, что вы это признаете, — ответила Сильвия.
Кондор наклонил голову набок. Шпильку в свой адрес он решил пропустить.
— Раз уж ты здесь, — сказал он Сильвии. — То мы вместе послушаем рассказ леди Лидделл о том, что с ней произошло. Она как раз все вспомнила и собиралась поведать мне об этом.
Я попыталась возмутиться:
— Я не…
— А вам не ясно, милорд? — Сильвия посмотрела на Кондора, щурясь, как кошка. Мне показалось, что ее лицо снова приобрело те странные, нечеловеческие черты. — Кто гуляет в эту ночь, осматривая свои владения, милорд? Кому подвластны ледники на горных вершинах, и тьма озер, скованных льдом, и снег, укутавший равнины, и зимние созвездия? Вы сами знаете, что случилось, милорд, и если сомневаетесь в правильности своих догадок, то это лишь страх перед истиной, потому что истина…
— ...потому что рядом с этой истиной милорд лишь человек на вершине горы, жалкий и беспомощный перед величием этого мира и его истинных хозяев, — раздалось из-под шкафа.
Обернувшись в ту сторону, я заметила лишь отблеск кошачьих глаз.
Я рассеянно моргнула и забралась на кровать с ногами.
— Что такое, милая? — спросил Кондор.
— Здесь раньше не было кота.
Из-под шкафа хихикнуло. Сильвия улыбнулась лишь уголками губ.
— Потому что это не кот, — ответил Кондор и тоже улыбнулся. Неожиданно мягко. — Ахо, покажись леди Лидделл, пожалуйста.
Кот вылез на свет, грациозно зевнул, продемонстрировав внушительные клыки, и замер посреди комнаты пушистым изваянием. На его морде было выражение, похожее на ехидную улыбку.
— Ваше любопытство удовлетворено, миледи? — спросил Кондор. — Или мне попросить Ахо принять истинный облик?
— Пожалуй, воздержусь от этого удовольствия, — ответила я.
Мало ли чем он окажется. И не захочу ли я после этого забиться под кровать, дрожа от страха.
Кот презрительно посмотрел на меня.
— И правильно сделаешь. — Кондор усмехнулся. — Потрясения от столкновения с другой стороной этого мира бывают настолько сильными, что по нашей договоренности Сильвия держит свою сущность в тайне от таких, как ты. Но…
— Но раз я все и так знаю, то мне можно открыться?
— На твоем месте я бы не стал самонадеянно говорить про все, — сказал Кондор. — Но ты права. А теперь мы все ждем рассказ, — Кондор нахмурился и скрестил руки на груди.
Я почувствовала себя странно. Чародей и фэйри — два фэйри, если быть точнее — смотрели на меня, ожидая, что я расскажу им свой сон, который не был сном, а я сидела на чужой кровати, в чужой рубашке, прикрывая голые колени чужим пледом, и пыталась понять, что вообще произошло. Что они все хотят услышать и зачем им это надо.
Но я смогла. Сделав глубокий вдох и поудобнее устроившись, я начала свой рассказ. С самого начала, то есть с того момента, когда я стояла на улице рядом с таверной и смотрела, как мимо проходят люди. Про музыку, про песни, про человека в рогатой маске, про то, как увидела это во сне, а потом еще раз — в новом сне, который сном быть перестал. Про заснеженный лес, про того, чьим именем была зима, и про места, в которых мы побывали. И, самое важное, про то, кому служило снежное чудовище, которое я встретила на границе миров.
Нужно отдать Кондору должное, он слушал меня, не перебивая, только изредка хмурился и задумчиво дотрагивался рукой до подбородка. Даже когда я, чуть не сбившись от смущения, рассказала про поцелуй над бездной, ожидая ехидного комментария, волшебник промолчал. Если у него и возникали вопросы, кажется, он решил задать их, когда я закончу.