Земля перестанет вращаться - стр. 23
– Я не ослышался? Ты сказал имела, отмазывалась? То есть убийца – женщина?
– Казакова Лариса Андреевна. Казачиха. Незаконнорожденная дочка одного из членов президиума Верховного Совета СССР, Андрея Геннадьевича Петровского.
– Считай, депутата? – Роман Багров, тридцати одного года от роду, не очень хорошо знал историю Советского Союза, поскольку в школе ее изучали бегло, а в институте не проходили вовсе.
– Считай, члена палаты лордов.
– Скажешь тоже!
– Согласен, сравнение так себе, но и Верховный Совет, это тебе не Дума. А члены президиума вообще чуть ли не богами Олимпа были. В масштабах Страны Советов, конечно. У них и власть, и уважение на грани поклонения, и практически неограниченные возможности…
– Не сбивайся с основной мысли, Митяй. Вернись от отца к дочери.
– Поймали, посадили пожизненно.
– Не расстреляли? – удивился Роман. – Тогда же еще не ввели мораторий на смертную казнь? Когда это было?
– Казачиху в 1989 году словили.
– Батя отмазал от вышки?
– Его уже в живых не было. Он в восемьдесят седьмом не у дел остался, пришедший к власти Михаил Горбачев тогда многих раскидал, и не смог этого пережить, скончался от обширного инфаркта.
– Тогда почему маньячке дали пожизненное?
– Тут можно сколько угодно гадать… Предположу, что поспособствовали друзья отца, которые еще остались при власти.
– Почему тогда они эту Казачиху не вывезли в Аргентину, например?
– Вот вы, молодые, ни хрена не понимаете, какие были времена тогда, – брюзгливо произнес Митя.
– Митя, я младше тебя на три с половиной года всего. И родился я как раз при Мише-меченом.
– А я при Андропове, так что молчи, салага. – Митяй, устав стоять, плюхнулся на стол, но Роман согнал его на стул. – Не так просто тогда было свалить из страны. Это сейчас самолеты за границу летают так часто, как когда-то ходили автобусы. А в конце восьмидесятых попробуй выберись из страны. Понятно, что, если бы батя жив был и при власти остался, это прокатило бы… Но и то не факт. – Комаров вынул из кармана конфетку, развернул и сунул в рот. Он обожал сладкое. – А вообще к женщинам суд всегда был более терпим. По пальцам одной руки можно пересчитать тех, кого все же расстреляли. Смертные приговоры выносились, но не приводились в исполнение.
– Про Таньку-пулеметчицу я сериал видел. Она во время войны партизан по приказу фашистов расстреливала. Ее только через тридцать лет вычислили. И, кстати сказать, расстреляли.
– А я книжку про отравительницу читал. Документальную. Тринадцать человек баба на тот свет отправила. Ее тоже казнили. Но Казачиха была не лучше ее. Хуже даже. Она реальная маньячка. Убивала не из-за выгоды, как отравительница, а из удовольствия. И ей оставили жизнь. Значит, кто-то подсуетился.
Рома кивнул и заметил:
– А мы опять не о том.
– Согласен. А теперь о главном: я считаю, что у Казачихи появился подражатель. Кто-то сделал ее своим кумиром и теперь копирует ее стиль.
– У нее не было стиля. Ты сам говорил, убивала чем придется.
– Да, но струна – это так символично… И романтично в некотором роде. Подражатели, попсовые убийцы. Им нужен антураж и красивая история, освещенная в прессе. Они как… – Митяй пощелкал пальцами и, подняв указательный палец вверх, выдал: – Как Леди Гага.
– За что ты ее так не любишь? – гоготнул Роман и отставил опустевшую кружку. Он даже не заметил, как опустошил ее.