Здравствуй, папа, Новый год! - стр. 3
– Давай я помогу.
Михей уверенно забирает дочку из моих рук.
Она открывает глаза. Сонно таращится на него. Обнимает его за шею. И шепчет:
– Папа…
Черт.
Мы растерянно переглядываемся. И еще более растерянно улыбаемся.
Маша уже снова дрыхнет. Когда проснется, наверное, и не вспомнит…
– Перепутала спросонья, – бормочет Михей.
Ну… что тут сказать…
– Уважаемые пассажиры, пожалуйста, покиньте салон.
Стюардесса обращается к нам, все остальные уже вышли.
Я иду вслед за Михеем. Из-за его широкой спины мне почти не видно Машу. Только ножки торчат. Один сапог сползает. Я его ловлю. Надеваю ей капюшон, когда мы спускаемся по трапу. Воздух теплый, но она вспотела.
Мы входим в автобус, полный пассажиров. Девушка в розовой курточке уступает Михею место.
– Папаша, садитесь!
Он оглядывается на меня. Взглядом предлагает сесть мне. Маша сладко спит, обняв его за шею.
– Да садись уже!
Он усаживается, бережно придерживает голову Машуни.
Сидит. Смотрит на нее. Смотрит… Слишком внимательно. Слишком пристально. Дыру уже просмотрел!
Маша возится. Он убирает рыжеватый локон, упавший ей на лицо.
Не трогай ее! Это моя дочь!
И откуда ты только взялся…
Глава 3
Михаил
В салоне самолета не должно быть ничего взрывоопасного. Убивающего. Острого.
Колюще-режущего.
А она режет меня без ножа. Такая острая боль от ее красоты…
Да, она стала еще красивее! Что-то сделала с собой? Сейчас все что-то делают… Глаза как будто стали больше. И еще зеленее. Скулы резче выделяются. Губы… губы подкачала? Зачем?
Раньше черты ее лица были мягче. Была какая-то детская припухлость. Щечки, ямочки, нежная линия подбородка.
А сейчас – просто убийственная беспощадная красота. С налетом высокомерия. Который ей очень идет.
О, она и тогда не была мягким котенком. Шикарная пантера… Знала себе цену. Спуску не давала никому. Особенно мне.
Сердце мягким комком бьется о грудную клетку. В ушах звучит ее голос, от которого пробирает до мозга костей.
“Беги!”
Приколистка…
Я уже шесть лет бегаю!
Я вычеркнул ее из жизни. Ничего о ней не знаю. Не искал, не узнавал, не вспоминал.
Ладно, последнее – наглая ложь.
Вспоминал!
Постоянно вспоминаю. Только вчера она мне снилась… И утром я злобно лупил ни в чем не повинную подушку. А чего она лезет в мою голову? Мы расстались шесть лет назад!
Расстались очень некрасиво. Со скандалами, взаимными обвинениями, хлопаньем дверями и битьем посуды. Брусникина разбила пару тарелок. Бешеная кошка…
Страстная, дикая, неуправляемая.
Она ушла от меня. К нему.
Я улетел. В другую страну. Оборвал все связи.
Скорее всего, она тогда вышла замуж за того удода… ее босса. И это их дочка. К счастью, на него ничем не похожа. Классная девчонка. По всему видно, такая же зараза, как ее мама.
Маша… хорошее имя.
А я похож на удода? Ну точно нет! Тогда почему она назвала меня папой? Да просто не разглядела спросонья.
Спит у меня на руках. Странное ощущение. Как будто птицу держишь. Или котенка. Одно неловкое движение, и – сорвется, убежит, улетит. Не хочется отпускать…
Эй, Михей, очнись!
Но я залип на детском личике. Все лучше, чем на Брусникину пялиться. И пытаться не проваливаться в этот омут.
Дочка похожа на свою мать, на кого же еще! До боли знакомые черты лица… Хотя прямого сходства я найти не могу.
А где, интересно, сам удод?
Может, встречает их в аэропорту. Может, поэтому она так не хочет, чтобы я держал Машу на руках?