Здоровье и власть. Воспоминания кремлевского врача - стр. 56
Помню, какие разговоры велись в определенных кругах «московского общества» по поводу приглашения мною профессора Б. Лауна к больной жене М. А. Суслова в начале 70-х годов. Диагноз для всех нас, лечащих врачей, был ясен. Жена Суслова страдала тяжелейшим диабетом, который вызвал серьезнейшие изменения в сердце и других органах. Сложности с лечением были в большей степени связаны с ее характерологическими особенностями, обстановкой, которая складывалась вокруг больной Сусловой, нежели с трудностями диагноза и лечения. Она игнорировала полностью рекомендации врачей по строгому соблюдению диеты, в зависимости от настроения принимала или не принимала назначенные лекарства. Если учесть, что Суслов не любил врачей и мало им доверял, в чем был очень похож на Сталина, то понятна та психологическая обстановка, в которой приходилось работать врачам. Я часто ощущал этот, присущий особенно нашей стране, нашим людям, принцип «нет пророка в своем Отечестве». К сожалению, медицина еще не всесильна, и бывают случаи, где мы помочь не можем. Такая ситуация возникает и во многих других развитых странах – США, Англии, ФРГ, Франции и т. д. Но в нашей стране, как ни в какой другой, вся эта безысходность возлагается на плечи врачей. Мне казалось, что это прямое следствие тех обвинений в злонамеренных действиях врачей, которые выдвигались против них в сталинский период в 1937 и 1953 годах.
Однако, занимаясь историей медицины, я натолкнулся на материалы, в которых рассказывалось, как разбушевавшаяся после смерти царя Александра III толпа била окна в доме известного московского профессора Г. А. Захарьина, который участвовал в его лечении. Так что определенная предвзятость к врачам – это не сегодняшний феномен России.
Андропов, который прекрасно знал характер Суслова, рекомендовал пригласить для разрядки ситуации одного из видных иностранных профессоров. К этому времени у меня сложились дружеские отношения с Б. Лауном. Он, как и полагается истинному врачу и другу, незамедлительно откликнулся на мою просьбу и приехал в Москву для консультации Сусловой. Не знаю, что он испытывал, будучи одним из первых иностранных профессоров, оказавшихся в Кремлевской больнице, но мне он казался тогда более смущенным и растерянным, чем тогда, когда через много лет мы вместе с ним приехали в здание ЦК КПСС на встречу с М. С. Горбачевым. И хотя рекомендации Б. Лауна не отразились на судьбе больной, они были полезны лечащим врачам, а главное, изменили психологический климат в лечении Сусловой. Даже ее сухарь муж несколько потеплел и передал Лауну книгу с автографом. Однако встретиться с ним и лично поблагодарить за консультацию все же не решился – ведь профессор был с другой, «империалистической» стороны. Не дай бог, что могут подумать и сказать коллеги из старой гвардии партийных руководителей!
Дружба и сотрудничество советских и американских врачей ярко проявились в 1973 году в сложной ситуации лечения президента АН СССР М. В. Келдыша, известного во всем мире работами в области математики и освоения космоса. Для меня она была особенно волнующей. Дело в том, что у нас с М. В. Келдышем сложились хорошие, добрые отношения. Я весьма ему симпатизировал не только как выдающемуся ученому и организатору науки, но и как честному, принципиальному и ответственному человеку. Длительное время он страдал атеросклерозом сосудов нижних конечностей с перемежающейся хромотой.