Здесь был СССР - стр. 50
– Ну вот что, комиссар, – угрюмо проговорил Гейка, обращаясь к Тимуру едва ли не в первый раз после того, как они с Женей забрались в лодку. – Там мой дом – видишь, в окошке лампа?
– Твоего деда, Рахмона-аги, – кивнул Тимур. – Вижу, конечно.
– Рахмона-моллы, – еще более хмуро, сквозь зубы поправил Гейка. – Я и сам не знал, пока сюда…
Тимур снова кивнул. Наверно, у деревенских людей еще в чем-то прежние понятия, и нет ничего особенного, что уважаемого старика тут называют «молла». Хотя странно вообще-то: на третьем десятилетии советской власти!
– Запомнил. Ассалам аляйкум, уважаемый Рахмон-молла – именно так и обращусь, да ты не бойся, не совсем же я дурак. Ну, пошли?
– Нельзя вам туда идти, – через силу выдавил из себя Гейка. – А ей, этой девчонке из… ну, из оттуда – тем паче нельзя!
Все они одновременно посмотрели на Аэлиту. Ее лицо белело в ночи, как мраморное.
– Молла, – повторил Тимур.
– Я же не знал! – отчаянно прошептал Гейка, Гейдар Рахмонов, атаман здешних рахмоновцев, внук самого Рахмона-моллы. – Сперва даже удивился, отчего дед мне тут разрешил все организовать как под Москвой у тимуровцев, у тебя то есть… Я тогда подумал: это хорошо, значит, дед теперь с нами всей душой! И его… его друзья тоже! Да у нас половина думает, как я тогда, в самом начале: и Али, который мне от тебя ракушку передал, и другие…
– Тот серп такой большой – это на самом деле не пара к молоту, а полумесяц? – поинтересовалась Женя как ни в чем не бывало. Словно они в музее были сейчас и она попросила экскурсовода рассказать ей о каком-то значке на древнем знамени.
– Ну.
– Что ж ты девочке помочь согласился, адъютант? – холодно произнес Тимур. – Мог вообще на зов не откликаться. Мог сказать, что лодку подогнать не сумеешь. Но отозвался, пригреб, забрал нас всех… И куда ей теперь?
– Никуда, – Гейка смотрел в землю. – Но если она в наш дом войдет, это будет хуже, чем в никуда. Или если даже вы втроем войдете… Вот, возьми свою рацию, – он зашарил по карманам, достал ракушку, протянул в пространство между Тимуром и Аэлитой. В результате взяла ее Женя. Да не просто взяла, а выхватила, как оружие у дезертира.
– Деду рассказывал? – голос ее был строг и суров. Так, наверно, говорит ее отец, отдавая боевые приказы.
– Ни слова, – Гейка расправил плечи, теперь он смотрел на Женю прямо, глаза в глаза.
– Хорошо. И об остальном тоже не говори.
– О чем остальном? – Он даже нашел в себе силы усмехнуться, пускай криво. – О дельфине? О том, что она вдруг поднялась передо мной из-под воды, как ни один живой человек не может? Да такое даже можно и рассказать: дед просто решит, что я саташкан, – Гейка постучал себя костяшкой согнутого пальца по лбу. – Но лучше не расскажу. Вовсе незачем ему знать…
– Действительно незачем! – произнес незнакомый голос из темноты. Почти незнакомый.
Они изумленно повернулись все разом. Кроме Аэлиты, которая, оказывается, давно уже смотрела в ту сторону. Больше всех ошеломлен оказался Гейка.
– Семеныч-ага?!
– И не только.
Тимур и сам уже видел, что не только: кроме старика на костылях, смутно запомнившегося по первому дню, с разных сторон подступили медленные тени. Прорваться, наверно, можно: они все – кто с костылем, кто в кресле с колесиками, а кто даже на такой платформе, на которой безногие ездят, отталкиваясь обтесанными чурками от земли. Но куда? И нужно ли?