Завтра наступит вчера - стр. 16
После ужина, продолжая пребывать в мутном сознании, пытаюсь посчитать, когда Маньяк заступает на дежурство в наше отделение. Чтобы не забыть и не сбиться, карябаю ногтем побелку на стене за кроватью: «С» – три чёрточки, значит, Сергей дежурил три дня. Сегодня заступила «Ф» – Фашистка, она тоже будет работать три дня. Потом – «М». Меня всю передёргивает. Нужно как-то попасть в столовую и взять нож. Любой ценой.
Встаю, подхожу к Ведьме. Тормошу её за плечи. Долго не могу разбудить. Наконец она просыпается, садится и смотрит на меня недоумевающими сонными глазами.
– Слушай меня внимательно, – произношу с надеждой, что она хоть что-то соображает. – Завтра, когда зайдёт Фашистка, ты должна обнять её за шею очень крепко и держать. Это такая игра. Поняла меня? – Смотрю ей в глаза и медленно повторяю: – Когда Фашистка подойдёт и протянет таблетки, ты кинешься ей на шею, вот так, – обнимаю Ведьму за шею, притягиваю к себе и крепко держу. – Поняла?
Отпускаю. Та машет головой и снова укладывается, отвернувшись лицом к стене. Спустя две минуты она уже храпит. В этот момент я сама себе кажусь смешной и жалкой: «Нашла подельника!»
На прогулке застаю Бритву за тем же занятием, что и вчера. Присаживаюсь рядом с ней на корточки. Та, не обращая на меня никакого внимания, продолжает рисовать круги на песке. Хочу спросить, за что она хочет убить Маньяка, подвергалась ли она насилию со стороны этого монстра. Но не решаюсь заговорить с ней об этом. Немного посидев рядом, возвращаюсь на лавочку. Тревожно. В таком состоянии сложно собраться с мыслями.
Из коридора доносится приближающийся к палате знакомый стук каблучков.
– Сегодня играем в обнимашки! – тихо напоминаю Ведьме.
Та, вскакивает и хлопает в ладоши, как маленькая девочка, которой дали конфетку.
«За конфетку она бы задушила эту тварь!»
– Как дела, дорогуша? – улыбаясь, спрашивает Фашистка.
Меня выворачивает наизнанку от этого слова «дорогуша». Ничего не отвечая, беру протянутые мне таблетки. Кладу себе на язык, запиваю водой. Фашистка заглядывает мне в рот, а я заглядываю в её правый карман, где лежит связка ключей. Она подходит к Ведьме и протягивает таблетки. Ведьма берёт их, быстро запихивает себе в рот, вскакивает с кровати и повисает на шее Фашистки. От неожиданности та роняет стакан с водой на пол и пытается освободиться от объятий. Я грациозно соскальзываю с кровати и незаметно, как бывалый карманник, двумя пальцами вытаскиваю ключи. Вернувшись на место, кладу их себе под подушку.
На крик прибегает Василий – верный слуга и оруженосец. С размаху наносит удар резиновой дубинкой Ведьме по почкам. Та, взвизгнув от боли, отпускает шею Фашистки и, скуля, отползает в дальний угол кровати. Василий размахивается, чтобы ещё раз ударить, но я останавливаю его криком.
– Убивают! – ору на всё отделение
Он опускает свой «воспитательный инструмент» и скрывается за дверью. Через несколько секунд появляется уборщица с совком и веником.
Пока уборщица сметает осколки стакана в совок, Фашистка, зло оглядывает нас по очереди, тяжело дыша. Затем молча выходит. Слышу, как удаляются её шаги.
– Ты молодец! – Показываю Ведьме большой палец, поднятый вверх.
Она пытается улыбнуться, но в её глазах я вижу страх и боль. Она ещё долго сидит в одном положении, прижавшись к стене, потирая свой бок и боясь пошевелиться.