Завещаю вам жизнь - стр. 6
Достав из письменного стола картонную канцелярскую папку, советник подвинул ее к Хабекеру.
– Материалы досье, – сказал он. – А также копия одного документа, в значение которого вам следует вдуматься. Я имею в виду телеграмму, приложенную к общим сведениям. Эта телеграмма отправлена из Москвы в Брюссель почти год назад. Восемнадцатого октября сорок первого года. В ней содержится поручение брюссельскому руководителю русских разведчиков немедленно найти в Берлине некоторых лиц и помочь им всем необходимым.
Хабекер слушал внимательно.
– Существует предположение, что у берлинского подполья отказала рация, – продолжал Редер. – Лично я в этом сомневаюсь. Мне кажется, что у них было несколько раций, работавших из разных районов города. Во всяком случае, до самого последнего времени запеленговать их не удавалось. Они все время меняли места работы, часы выхода в эфир и даже частоты.
При наличии только одного передатчика подобная мобильность почти полностью исключается. Впрочем, это область службы радионаблюдения абвера, а они утверждают, что передатчик, скорее всего, был один и что теперь он обнаружен.
Редер криво усмехнулся.
– После телеграммы от восемнадцатого октября найти резидентов и радиста было бесспорно значительно легче, – ядовито сказал он. – Успехи службы радионаблюдения никого не удивили. Тем не менее в ходе допроса вы обязаны, Хабекер, узнать, кто именно работал на Ингу Штраух. Я имею в виду радистов. Тут могут обнаружиться новые подробности.
– Понимаю, – сказал Хабекер.
Он ловил каждое слово Редера, каждый оттенок каждого слова. Ему очень важно было правильно понять желание начальства. Кроме того, он хотел знать подробности.
– Разрешите вопрос, господин советник?
– Пожалуйста, – сказал Редер.
– Телеграмма, о которой вы упомянули… Вне сомнения, она была перехвачена?
– Да, конечно. Тогда же, в октябре прошлого года.
– Я могу узнать, когда ее прочитали?
Редер кивнул:
– Ее прочитали две недели тому назад.
Хабекер насторожился:
– Следует ли понимать вас так, что ключ к тексту обнаружен лишь в последнее время?
Редер отрицательно потряс крупной головой:
– Нет. Мы узнали шифр еще в декабре. Но количество перехваченных с начала войны телеграмм было колоссально.
– В упомянутой вами телеграмме, содержащей адреса, говорилось, в чем именно Брюссель должен помочь берлинским подпольщикам?
– Нет.
– Значит, мы имеем только адреса и фамилии некоторых лиц?
Редер помолчал, разглядывая пресс-папье.
– Да, – сказал он после паузы. – Но и этого немало! Видимо, русские находились в крайне затруднительном положении и у них не существовало другого выхода. Вспомните: в октябре наши танки стояли в тридцати километрах от Москвы.
– Если бы в телеграмме содержалось конкретное задание… – сказал Хабекер. – Разрешите спросить, господин советник, в телеграмме имелись имя и адрес Инги Штраух?
– Да. Вы прочтете телеграмму.
– За Штраух, конечно, велось наблюдение?
– Да, Хабекер. Но, как я уже сказал, других прямых улик, кроме телеграммы, против этой особы нет. Видимо, она опытная разведчица. Или ее берегли на случай провала других.
Хабекер беспокоился все больше.
– Может быть, арест Штраух преждевремен? – спросил он. – Может быть, следовало продолжить наблюдение?
Редер нахмурился. Он не мог рассказать подчиненному о том грандиозном скандале, который разразился в самых верхах рейха и службы имперской безопасности, когда стало известно, что в июне сорок первого на территории Европы одновременно заработали более десяти подпольных радиостанций, державших, скорее всего, связь с Москвой. Он не мог сообщить, что попытки найти ключ к русским телеграммам успеха не имели и специалисты сошлись в мнении, что дешифровка телеграмм займет в лучшем случае около тридцати лет.