Завещание Петра Великого - стр. 27
6). Если таким или другим образом хан склонится на нашу сторону, то просить его, чтоб послал своих людей, при которых и наших два человека было бы, водою по Сырдарье-реке, вверх до Эркети-городка, для осмотрения золота;
7). Также просить у него судов и на них отпустить купчину в Индию по Амударье-реке, наказав, чтоб изъехал ее, пока суда могут итти, и потом продолжал бы путь в Индию, примечая реки и озера, и описывая водяной и сухой путь, особенно водяной, и возвратиться из Индии тем же путем; если же в Индии услышит о лучшем пути к Каспийскому морю, то возвратиться тем путем и описать его;
8). Будучи у хивинского хана, проведать и о Бухарском, нельзя ли и его хотя не в подданство, то в дружбу привести таким же образом, ибо и там также ханы бедствуют от подданных;
9). Для всего этого надобно дать регулярных 4000 человек, судов сколько нужно, грамоты к обоим ханам, также купчин к ханам и к Моголу;
10) Из морских офицеров поручика Кожина и навигаторов человек пять или больше послать в обе посылки: в первую под видом купчины, в другую – к Эркети;
11). Инженеров дать двух человек;
12). Нарядить казаков яицких 1500, гребенских 500, да 100 человек драгун с добрым командиром, которым идти под видом провожания каравана из Астрахани и для строения города; и когда они придут к плотине, тут им велеть стать, и по реке прислать к морю для провожания князя Черкасского сколько человек пристойно; командиру смотреть накрепко, чтоб с жителями обходились ласково и без тягости;
13). Поручику Кожину приказать, чтоб он там разведал о пряных зельях и о других товарах и, как для этого дела, так и для отпуска товаров, придать ему двух человек добрых из купечества, чтоб не были стары».
На козлах кареты рядом с кучером по-прежнему сидел верный Иван Махов, с кривой саблей и двумя пистолетами за кушаком.
В Москве Бекович остановился отдохнуть в родном ему семействе князей Голицыных. Мчавшийся же вслед за ним поручик Кожин никаких остановок не делал, а потому волею судьбы за Москвой на занесенной снегами почтовой станции произошла их первая встреча. Увы, дружбы между обоими с первой же минуты не сложилось.
Вначале оба начали спорить, кому первому подадут лошадей. Каждый топал ногами и тряс перед другим именным царским указом. Затем, когда наконец выяснили, кто есть кто, сразу начали спорить, кто главней. Бекович, по своему обыкновению, первым попытался нахрапом взять верх над Кожиным, заявив, что отныне тот его подчиненный. В ответ флотский поручик, не стесняясь в выражениях, сразу же поставил князя на место:
– А пошел бы ты, кабардинец, к своей матушке, а потом и далее! Не тебе, неучу морскому, мне, любимцу царскому, команды командовать! И немедля предъяви мне указ, в котором твои права надо мною прописаны!
Что и говорить, злоречив был поручик Кожин. На слова эти горячий джигит Бекович сразу же схватился за кинжал. Дернул его туда-сюда в ножнах и зловеще пообещал:
– Ну погоды! Встретэмся в Астрахани, узнаэшь, кто кэм командовать должэн!
Вот так они встретились и так расстались… Отныне Бекович и Кожин останутся врагами до самого смертного часа. Впрочем, одному из них удастся все же испытать минуту торжества над другим.
Кто был прав, а кто нет в том столкновении на забытой богом почтовой станции, и сегодня сказать однозначно нельзя. Кожин полагал, что он выполняет отдельное, самое главное, задание, порученное ему лично царем. Поручик был уверен, что именно для обеспечения успеха его предприятия вообще затеяна вся история с Бековичем. Последний же был уверен абсолютно в обратном, в том, что главное дело поручено именно ему, а посему именно он должен полновластно командовать каким-то там флотским поручиком, хотя в царской инструкции относительно Кожина было сказано, что он (Бекович) может приказать ему только искать некие «пряные зелья» и не более того.