Завещание Петра Великого - стр. 29
При этом они захватили кибитку самого Аюки со всем имуществом, что считалось позором для хана. Не ожидавшие столь стремительного набега, калмыки достойного сопротивления не оказали и разбежались. Сам же Аюка с сыном Чакдор-Джабой и военным советником подполковником Немковым прискакал в Астрахань под защиту стоящих там солдат Бековича.
– Бери своих солдат и гони в степь бить вероломных татар! – кричал Ауюка Бековичу, нагайкой потрясая.
Бекович к стенаниям хана отнеся холодно:
– Ежели я своих солдат в степь погоню и их там перебьют, то с кем я пойду в закаспийские пески! О войне с татарами мне царем ничего сказано не было, а вот идти в земли закаспийские велено. Посему ты, хан, лучше собирай своих батыров и езжай сам защищать свои улусы!
– А, проклятый мангас – пожиратель людей! – кричал в ярости Аюка. – Я тебе это еще припомню! Еще вспомнишь старого Аюку и поплачешь слезами кровавыми!
Стеганул ногайкой коня и умчался в степь, только пыль столбом. Тогда Бекович над угрозами Аюки только посмеялся…
Но ускакал Аюка ненадолго. Скоро калмыцкий хан вернулся в Астрахань, где и просидел за крепкими стенами до конца татарского нашествия.
Впрочем, Бекович все же полки свои с места сдвинул и уже одним этим движением заставил кубанских татар убраться восвояси. Из донесения подполковника Немкова: «Князь Александр Бекович своим охранением стоя сам за юртами на карауле сутки, а не уступя от строю, был четвертые сутки, не имея себе малого покоя, и хан, и калмыки спасение получили им же…»
Следствием похода Бахты-Гирея стал разгром ряда калмыцких улусов и увод многих захваченных на Кубань в рабство. Историки приписывают, что данное событие явилось причиной не только некоторого последующего охлаждения хана Аюки к России, но и причиной его личной мести князю Бековичу.
Глава четвертая
С весны 1716 года в Астрахани шли приготовления к грандиозному каспийскому походу. В качестве военной силы Бековичу были выделены стоявший в Астрахани Руддеров полк и прибывший из Казани Пензенский полк. Чуть позднее из Воронежа прибыл полк Крутоярский. Эти полки, во главе со своими командирами, должны были стать основой гарнизонов будущих крепостей на восточном побережье Каспия. Казаков было решено оставить в Астрахани, так как при перевозке было бы слишком много мороки с лошадьми.
В экспедиционный отряд, помимо всех иных, были определены даже два инженера (для изменения русла той же Амударьи, если и в этом надобность станет), а также два купца-маркитанта (для неизбежных дел торговых).
Дел, разумеется, всем было невпроворот, нашлось оно и для поручика Кожина, которого Бекович привлек к подготовке судов. Дело в том, что бывшие в его подчинении реестровые капитаны Лебедев и Рентель по разным причинам оказались недееспособны: первый болел всяческими недугами, а второй находился в нескончаемом запое. Отказываться от княжеского поручения Кожин не стал, так как считал, что его участие в снаряжении судов действительно необходимо, да и в своих знаниях и силах был уверен.
Следует сказать, что объем работ действительно предстоял Кожину преогромный. Готовить флотилию следовало исходя из расчета, чтобы можно было принять на борт до четырех с половиной тысяч человек, полуторагодовой запас провианта, а также артиллерию, припасы для двух крепостей, а кроме этого, строительный лес и дрова. И все это приготовить за каких-то шесть недель.