Завещание Холкрофта - стр. 53
– Свинья! – орал старик. – Фон Тибольты! Verratter! Мразь! Трусы поганые! Schweinhunde! Да как ты смеешь!
Ноэль обомлел, беспомощно глядя на старика. Лицо Граффа побледнело от ярости. Жилы на шее набухли, глаза налились кровью, руки задрожали, и он судорожно вцепился в подлокотники кресла.
– Я не понимаю… – начал Холкрофт, вставая.
– Ты все отлично понимаешь! Ты – подонок! Ты ищешь фон Тибольтов! Ты хочешь вернуть их к жизни!
– Они что – умерли?
– Я молю всевышнего, чтобы это было так!
– Графф, послушайте меня, если вам что-либо известно…
– Вон из моего дома! – Старик с трудом поднялся на ноги и заорал в направлении закрытой двери кабинета: – Вернер!
В дверь ворвался помощник Граффа:
– Мой господин! Was ist…
– Выброси этого мошенника отсюда! Выгони его из моего дома.
Помощник взглянул на Холкрофта:
– Прошу вас выйти. Немедленно.
Ноэль схватил свой атташе-кейс и быстро пошел к двери. На пороге он остановился и обернулся на разъяренного Граффа. Старый немец был похож на уродливый манекен. Он дрожал от ярости:
– Вон! Убирайся вон! Ты мне омерзителен.
Последнее оскорбление вывело Ноэля из себя. Омерзительным был не он, а этот исполненный высокомерия старик, этот напыщенный самодур и грубиян. Этот монстр, который предал, а затем уничтожил человека, страдавшего тридцать лет назад… и тысячи таких, как он. Чертов нацист!
– Вы не смеете оскорблять меня.
– Это мы еще посмотрим, кто смеет, а кто нет. Вон!
– Я уйду, генерал, или как вас там. Но я не собираюсь слишком спешить, потому что теперь я все понял. Я для вас такой же ничтожный человек, как и те тысячи трупов, которые вы сожгли. Но вот я называю только одно имя – и вы сразу теряете самообладание. Вы не можете сдержать своего гнева, потому что вы знаете – и я знаю, – что стало известно фон Тибольту тридцать лет назад, когда вы нагромоздили горы трупов. Он увидел, кто вы такой на самом деле.
– Мы и не скрывали этого. Все знали. Мы никого не обманывали.
Холкрофт замолчал и невольно сглотнул слюну. Вне себя от ярости, он должен был теперь восстановить справедливость по отношению к человеку, который воззвал к нему сквозь десятилетия, он должен был нанести ответный удар по этому воплощению некогда внушавшим ужас власти и разрушения, из-за которого он лишился отца. Он совсем потерял контроль над собой.
– Зарубите себе на носу! – крикнул Холкрофт. – Я найду фон Тибольтов, и вам меня не остановить. И не воображайте себе, будто это вам удастся. И не думайте, будто вы меня напугали. Нисколько. Это я вас напугал. Тем, что разоблачил вас. Вы носите свой Железный крест на слишком видном месте!
Графф взял себя в руки.
– Ну что ж, найди фон Тибольтов. Мы подоспеем вовремя.
– Я найду их. И тогда, если с ними что-то случится, я буду знать, чьих это рук дело. Я вас выведу на чистую воду! Вы сидите в своем замке и отдаете команды. Вы до сих пор делаете вид, будто ничего не изменилось. Но ваша песенка спета уже давно – еще до окончания войны, – и такие люди, как фон Тибольт, знали это. Они это поняли, а вы – нет. И никогда не поймете.
– Убирайся вон!
В кабинет вбежал охранник. Он обхватил Ноэля сзади. Рука скользнула ему под правое плечо и зажала грудь. Его сшибли с ног и выволокли из кабинета. Холкрофт, размахнувшись, ударил не глядя атташе-кейсом и почувствовал, что удар пришелся по массивному пухлому туловищу человека, который волок его по коридору. Он сильно ударил невидимого врага локтем в живот, а потом яростно лягнул его пяткой под колено. Результат последовал незамедлительно: охранник взвыл от боли и ослабил свои объятия. Холкрофту только этого и надо было.