Завещание Холкрофта - стр. 44
Достали тяжелые ящики. Сотни анкет, составленные в далеком прошлом, были тщательно изучены. Выцветшие, замусоленные копии документов, многие из которых, несомненно, были фальшивыми, купленными на черном рынке в Берне, Цюрихе и Лиссабоне. Паспорта.
Но он не обнаружил ни единой бумажки, где бы говорилось о фон Тибольтах, не было никаких следов беременной женщины с двумя детьми, которая приехала в Рио-де-Жанейро в июне или июле 1945 года. По крайней мере не было той, которая хотя бы отдаленно напоминала жену Вильгельма фон Тибольта. Было множество беременных женщин, даже женщин с детьми, но не было лишь жены и детей фон Тибольта. Как говорил Манфреди, старшей, Гретхен, тогда было лет двенадцать-тринадцать, сыну Иоганну – десять. Всех женщин, которые пересекали в то время границу Бразилии, сопровождали мужья или фиктивные мужья, и если с ними были дети, то все были не старше семи лет.
Это обстоятельство поразило Холкрофта: это было не только странно, но и, с математической точки зрения, просто невозможно. Он вглядывался в столбцы выцветших имен и цифр, в почти неразборчивые записи, сделанные торопливой рукой чиновников иммиграционных служб более тридцати лет назад.
Что-то тут было не так. Его наметанный глаз архитектора улавливал некое несоответствие: у него возникло ощущение, что он рассматривает чертежи незавершенных проектов, в которые были внесены едва заметные изменения, поправки – тонюсенькие чернильные линии вытравлены, переправлены, но очень аккуратно, чтобы не нарушить общей картины.
Вытравлены и переправлены. Химически вытравлены, аккуратно исправлены. Вот что поразило его! Даты рождения! На каждой странице, испещренной рядами чисел, чуть ли не каждая цифра была незаметно исправлена. Так тройка превратилась в восьмерку, единица в десятку, двойка в нуль, там дорисован кружок, здесь линия продолжена вниз, а здесь добавлена лишняя закорючка. И так на каждой странице во всем ящике документов, составленных в промежутке между июнем и июлем 1945 года. Даты рождения всех детей, въехавших в Бразилию, были исправлены таким образом, что все они оказывались рожденными до 1938 года!
Это было дьявольски хитроумное мошенничество, которое потребовало долгой и кропотливой проработки.
Прервать охоту уже на первом этапе! Но сделать это так, чтобы комар носа не подточил. Крошечные цифры, доверчиво – и торопливо – записанные неведомыми чиновниками иммиграционной службы более тридцати лет назад. Списанные с документов, давным-давно уничтоженных, многие из которых были, несомненно, фальшивыми. И теперь уже было бесполезно пытаться восстановить, подтвердить или опровергнуть верность этих записей. Время и тайные заговоры сделали это попросту невозможным. Чего же тут удивляться, что в документах не оказалось никого, кто хотя бы отдаленно напоминал фон Тибольтов! Боже, боже, ну и обман!
Ноэль достал зажигалку: пламя зажигалки могло осветить страницу, на которой его острый глаз заметил множество маленьких исправлений.
– Сеньор! Это запрещено! – громовым голосом произнес переводчик у него за спиной. – Эти старые листы бумаги легко воспламеняются. Мы не можем рисковать.
И тут Холкрофту все стало ясно. Так вот почему в этой каморке такой тусклый свет, почему тут нет окон!
– О, разумеется, – сказал он, убирая зажигалку. – И разумеется, эти ящики нельзя выносить из этой комнаты.