Завещание доктора Шребера - стр. 5
Паранойя технологична. Как говорит Филип Дик, паранойя случается не тогда, когда тебе кажется, что твой начальник плетет против тебя заговор, но когда в этот заговор вовлечен его телефон[9]. Машина влияния запущена. Машина преследования работает на полную мощность по линиям телекоммуникаций. Машина работает. Система записи регистрирует следы, и письмо жизни дает почувствовать жизнь:
В том, что у человека внутри, в его чувстве жизни, в самой его жизни, Бог ничего не смыслит – он воспринимает эту жизнь, лишь начиная с момента, когда все превращается в одну бесконечную запись[10].
Бог судьи Шребера – это Бог письма, системы записи. Это не только древнеегипетский Тот, бог письма и смерти, но и Бог письма жизни. Бог письма – Бог бессмертия, вечности. Если нет записи, то нет и существования, если запись есть, то существование безвременно. В этом смысле Бог Шребера – Бог бюрократии. Первым делом нужно зарегистрироваться. В цифровой Системе записи 2000 необходимость регистрации в сети станет непреложным принципом существования: не оставил письменный след в сети – не существуешь.
1900 год. Шребер поглощен записями, захвачен письмом. Он не может остановиться. Он пишет. Пишет письма в земельный суд и другие судебные инстанции, пишет письма своей жене и меморандумы директору психиатрической больницы, делает заметки, редактирует «Мемуары». Во время редакции, конечно же, происходит очередная переинтерпретация переживаний, их перерегистрация. Оригинальные рукописные заметки, равно как и первая редакция книги, не сохранились. Так или иначе, а Шребер в деталях выписал свои переживания, и выписывал он их в тот момент, когда само письмо претерпевало радикальные изменения. Шребер верит в мощь письма, он знает, что все божественные чудеса, которые врачи называют патологическими процессами, «бессильны перед лицом мыслей, выраженных на письме»[11]. Да, чудеса пытаются парализовать пальцы пишущего, но ничто не остановит машину письма Даниэля Пауля Шребера. Он должен отправить свое завещание потомкам, отправить его в будущее, в вечность.
Шребер записывает. Он – писатель, и Лакан упоминает Шребера в связи с другими авторами – Хуаном де ла Крусом, Жераром де Нервалем и Марселем Прустом. Он их не сравнивает, но при этом находит созвучные мотивы. Например, испанский мистик xvi века Хуан де ла Крус «тоже описывает отношения души с Богом как супружество»[12]. Впрочем, в отличие от Шребера, трое вышеперечисленных авторов – еще и поэты, и «поэзия – это творение субъекта, усваивающего новый порядок символических отношений к миру. В Мемуарах Шребера ничего подобного нет»[13]. Лакан не сомневается в том, что Шребер – писатель, но при этом – не поэт, и это важно в связи со способностью к метафоризации, в связи с поэтическим преображением мира, учреждающим новый символический порядок. Подтверждение словам Лакана мы находим у Шребера, который пишет, что он не поэт, что он всегда шел «в направлении холодной рассудочной критики, а не творческой активности ничем не обузданного воображения»[14].
Шребер записывает. Он пишет не только «Мемуары», но и делает небольшие заметки. Годами записывает он свои впечатления в маленьких записных книжках, нумеруя их и проставляя даты. Он не сомневается, что данные, которые он регистрирует, послужат важнейшим источником для совершенно новой религиозной системы. Он также осознает, что понимание сверхъестественного дано далеко не всякому читателю, но главная цель этих заметок – «прояснить соответствующие вопросы отношений себе самому, и потому им не достает объяснений, необходимых другим людям»