Затерянный мир - стр. 9
За это время на кухне успела побывать хозяйственная Ахинора Степановна с некоторыми кастрюлями. Помимо нее заглядывали Имедоева с дочкой, причем, последняя дважды. Первый раз глянула, что Ахинора готовить удумала, и не заняла ли имедоевские конфорки, а второй раз для контроля и тут же матери донесла, что все-таки заняла. Побились немного потом из-за этого, но как-то вяло. Всего одну Костину рубаху, что над печкой сушилась в борщ уронили и все. Потом ее спрятали надежно в форточку, и она спланировала прямо на мусорку на спящего бомжа Кукловода. И он узнал о пополнении собственного гардероба только утром.
Потом, когда все по комнатам разошлись, мужик какой-то заходил, вообще неизвестный. Даже приблизительно. Просто пришел на кухню, сел на табуретку, подумал о чем-то своем, взял банку из-под помидоров рожкову, выпил весь рассол, еще чуть посидел и ушел. Куда тоже никто не знает, а о том, что он все-таки был упрямо говорят факты, потому что когда Рожок с утра всех опрашивал, типа «а не знаете, кто мою баночку опустошил?» все в один голос говорили, что не знают, но вроде бы какой-то мужик заходил и к банке прикладывался, а кто он, что он, может это Рожка брат из Барнаула, это уж извините… Но уж раз вы, Петр Иванович, говорите, что баночка пустая, значит он подлец и выпил, и как только таких людей земля носит. Но, вы же Петр Иванович, на нас не думаете? Ну и хорошо… Так и порешили.
Ага, тараканы, конечно, на кухне еще присутствовали, но они не в счет, да и рассолом мало интересуются. Ну и все…
Хотя нет, Петр Иванович еще раз на кухню выходил, ночью. Он на Костину рубаху еще утром позарился, вот и вышел на грабеж в полтретьего ночи. А рубаха-то уже тю-тю. Не повезло Рожку. А ведь не спал полночи, ждал, пока все угомонятся, чтоб наверняка цапнуть. Не вышло у подлеца. Так и надо. Нечего на чужие рубахи раскрывать беззубый рот. Постоял Рожок над плитой, губками почмокал, труселя семейные из задницы вытянул, чтоб не резали и спать ушел, и на работу проспал потом, из-за жадности своей и бесстыдства.
А то рассола человеку пожалел, скотина…
НАД ОЛЬХОВКОЙ ТУЧИ ХОДЯТ ХМУРО
– Проходи, Петр Иваныч,– приветствовал гостя Якорь,– а я тут видишь какую вонизму развел…
– А шо то? – настороженно спросил Рожок, переступая непонятную лужу на входе в дачный домик и втягивая хищными волосатыми ноздрями воздух.
– А… – Вовка махнул татуированной рукой и сунул под хищный нос учителя рисования дурно пахнущую серую тряпку,– на нюхни!
Петр Иванович попятился от ужаса и чуть не расколол затылок об стену.
– Воняет? – спросил Якорь, гордо улыбаясь.
Рожок закатил глаза к неприветливому осеннему небу, которое щедро проглядывало в щели потолка между досками.
– То-то же! – Якорь в свою очередь понюхал тряпку, – Во воняет! Говорил Ахиноре, нечего скотину дома держать, не послушала. Баба есть баба! Ладно, Рог проходи, неча в дверях стоять. О, тихо… – Вова прислушался к чему-то, Рожок тоже. Оказалось, где-то в глубине домика, работал радиоприемник.
– Слышишь, мужик поет? – спросил Якорь шепотом, Рожок кивнул, хотя слышно было плозо,– Днепров! Люблю… Сейчас громкости прибавлю.
Лишь после этого Рожок, наконец, прошел.
– Как? Хороша дачка? – Володя прямо лучился положительной энергией,– Ты ж у меня еще не был. А? Вот обустроюсь, заживу! – он потер ладони и почему-то нос,– Нет, ты поди еще туалет посмотри, и используй если желаешь.