Затерянный мир - стр. 10
Рожок желал и вскоре очутился в грубо сколоченном фанерном домике, мелко дрожавшем от слабых порывов осеннего ветра. Он прикрыл дверь, но гостеприимный хозяин продолжал вежливо спрашивать из-за двери:
– Ну как? Ватерклозет не катит? Ты штаны ухе снял?
– Я… – пролепетал Петр Иванович, но Якорь и не думал уходить.
– Садись не стесняйся! Унитаза, правда, нет, но дыра какова!
Задуренный таким напором Петр Иванович, послушно присел над дырой и прислушался, внизу что-то явно шуршало и охало.
– Что там внизу? – крикнул заинтригованный и немного испуганный Рожок, шаря руками в поисках бумаги.
– Ага! – почему-то обрадовался Якорь,– услыхал? Там барсуки живут! Или кроты, я точно не знаю. Но шарудят! И че они там делают? Боюсь, стенки погрызут, или нет? Как думаешь?
Но Петр Иванович уже никак не думал, он выскочил из туалета, на ходу застегивая брюки.
– Кккакие барсуки? – запинаясь, спросил Рожок на пути к дому.
– Во! – Якорь по-рыбацки показал размер от плеча,– не брешу! Слыхал же как шарудят. А? Веришь, так жалко будет, когда туалет разгрызут, новый такой, хороший. Потому, кстати, и унитаз не буду ставить. На фига? Сгрызут же.
Они уселись на открытой всем ветрам веранде, и Якорь предложил Петру Ивановичу драный зонтик для защиты от ветра и начавшегося дождя.
– Давай, Рог, закусывай, не стесняйся! – с этими словами он сунул Петру Ивановичу кусок сухого хлеба, а сам стал глодать второй, точно такой же кусок.
– Не обессудь, что скромно, дача есть дача, тут не жрать надо, а работать!
Петр Иванович с трудом огрыз небольшой кусочек, прожевал и поинтересовался, как бы между прочим:
– А бумага у тебя есть?
– Зачем тебе? – удивился Якорь,– замазался? Или руки вытирать? Так не ресторан же, об себя можно! Это ж дача.
– Та нет,– Петр Иванович покраснел и потупился,– я, видишь ли, так не подтершись и сижу…
Некоторое время Якорь тупо жевал свой хлеб, а потом до него дошло, по мере того как краска стыда полностью залила лицо учителя рисования, и он расхохотался. Он сгибался пополам и бился головой о стену, хлопал себя по налитым салом ляжкам и таким же щекам.
– Ну насмешил, так насмешил,– выдавил он из себя, наконец, – ну Петька, ну выдал! Не подтер… Как ты сказал?
Петр Иванович долго ждал, пока утихнет смех, но понял, что, наверное, никогда. Тогда он встал и медленно побрел со двора. Над Ольховкой все так же сгущались осенние тучи и казалось, что солнце навсегда покинуло этот Богом забытый кусок великой страны.
РЕПКА
Посадил Рожок репку. Не росла, не росла. Не росла, не росла – он и поливать перестал. Зачем? А тут вдруг вчера нежданно под вечер ливень. аутро глянул Петр Иванович в окно и чуть с ума не сошел от радости. Во дворе репка на пол-огорода, большая, сочная.
Ну, Рожок, конечно во двор бегом побежал, стал ее осматривать, охать, приседать. Типа, опытный огородник. Потом схватил ее крепко, потянул. Ни фига не получилось. Че делать? Задумался.
Тут покашливание за спиной. Оглянулся. Вова Якорь стоит, сосед. Рожок обрадовался, засуетился. Давай, мол, вдвоем потянем, а я отблагодарю. Потом.
Потянули. Якорь мужик здоровый, крепкий, лысый, ни чета Рожку-интеллигенту, ан не выходит ничего, такая хренотень. Вспотели. Якорь закурил. Стоит, думает. Тут видят Пасенков идет, местный балабол и депутат по совместительству. Позвали.