Запретный плод - стр. 5
Ох уж этот свежий воздух и скромные девицы!
К обеду воздух в кабинете так раскаляется, что приходится открыть дверь. И работа встаёт. Отчёты, докладные, служебные записки – всё к чёрту! Я, как заворожённый, наблюдаю за ровной спиной Ниночки. Она продолжает набирать текст на машинке, а я стучу в такт кончиком пальца о поверхность стола и размышляю о том, сколько оборотов сделает её косичка вокруг моего кулака. Пока выходит два. Но, если притянуть её мордашку поближе, то и все три.
Пока я пялюсь на её ровную спинку и тонкую шею, спрятанную за косичкой, Ниночка ловко выдёргивает лист бумаги из машинки, встаёт и заходит в мой кабинет. Наконец, я могу рассмотреть её в полный рост: невысокая, хрупкая, словно фарфоровая статуэтка, и такая невинная, что появляется стойкое желание немедленно обнять и приласкать.
– Это последние цифры, – кладёт листок передо мной, – Пал Семёныч сказал для вас подготовить.
– Это кто? – искренне удивляюсь.
– Наш бухгалтер, Пал Семёныч.
– А, ну да. Благодарю.
Ниночка разворачивается и идёт к выходу, но я не выдерживаю и останавливаю её почти в дверях:
– Вы меня простите за вчерашнее. Я на вас зазря накричал, признаю.
Лёгкая улыбка впервые озаряет личико девушки и кажется, что само солнце ярче светит в пыльном кабинете. Озорные лучи проходят сквозь стёкла и я, наконец, обращаю внимание, что платье на Ниночке дюже уж тонкое. Сквозь ситцевую ткань вполне отчётливо видны стройные ножки, которые сходятся в самом интересном месте.
Да как же нормальному мужику работать в таких невыносимых условиях!
3 глава
Люся
Мысли мои заняты чем угодно, но только не работой. Из головы не шли слова Зойки о новом председателе. А может, действительно плюнуть на всё и пуститься во все тяжкие?
Дура! Сама же Зойку недавно за легкомыслие журила, а теперь туда же, в омут с головой. От этих раздумий настроение и вовсе упало ниже плинтуса. Всё валится из рук, масло в огонь подливает постоянно ломающаяся доильная установка.
– Да это б тебе! – выкрикиваю я, вышвыривая насадку.
– Люська! Ты чего такая злая с утра? Поди, твой ночью плохо приласкал? – донеслось ехидное Валькино стрекотание.
– Да она о нашем новом председателе грезит, – подхватила Зойка из соседнего стойла, заливаясь бесстыдным смехом.
– Тьфу на вас! Вашими бы языками только пшеницу на поле косить, больно уж остры, – огрызнулась я, отшвырнув злосчастный аппарат в сторону и принимаясь за ручную дойку.
– Да ладно тебе, Люсь, мы ж по-доброму, по-свойски, – примирительно улыбнулась Зоя, подходя ближе. – Правда, девки?
– Ага, ага! – дружно загалдели доярки.
Знаю я ваше «по-доброму», потом полсела кости перемывать будете, а мне это ни к чему – и так с Толиком последнее время искры летят.
– Ой, девки, а ведь и правда, председатель-то новый – глаз не оторвать! – мечтательно протянула Галька из дальнего угла коровника, и по гомону я поняла, что тема эта пришлась всем по душе.
– Хорош будет, когда аппарат новый поставит, да после старого председателя порядок наведёт, – ворчу я, нарочито громко, чтоб все слышали.
– Ох, Люська, ну и зануда ты! – Зоя отмахнулась от меня с досадой. – Мужики-то ласку любят!
Зойка вскочила, словно пружина распрямилась и принялась дефилировать по коровнику, выставляя грудь колесом, а попу – знаменем. В каждом движении – вызов, в каждом шаге – намёк. Идёт, как пантера, готовая к прыжку, и вся её походка – гимн искусству обольщения.