Запретная связь - стр. 4
Во время первого выезда Абрамова место обнаружения зародыша осмотр проводил инспектор ОУР Прохоров, опытный сотрудник примерно тридцати трех лет. Не привлекая внимания зевак, он объяснил Ивану особенности проведения следственных действий в роще.
– При обнаружении трупа на местности необходимо «привязать» его местонахождение к постоянным, хорошо заметным ориентирам. В жилом массиве это дома, трансформаторные будки, детские качели. На трассе – дорожные знаки и указатели. Здесь, в роще, ориентиров нет. Все деревья одинаковы, измерять расстояние до дороги или общежития никакой рулетки не хватит. Мы решили, что если зародыша находят в центре рощи, то будем указывать, что от него до женского общежития триста метров, а до трамвайной остановки – четыреста пятьдесят. Зародыш – находка специфическая. Точное место его обнаружения никто проверять не будет, так как он на фиг никому не нужен. Он не труп. Он – никто и ничто. В юридическом плане он – часть женщины, от которой она добровольно избавилась.
Начав описывать позу зародыша, Абрамов почувствовал, что за его действиями наблюдают, но не женщины-понятые и не милиционер, а еще кто-то. Он искоса, не отрываясь от протокола, посмотрел налево и увидел, что не все любопытные разошлись. Около дерева с вырезанным на коре неприличным словом осталась стройная девушка лет двадцати пяти, одетая в короткую юбку и водолазку.
«Пусть смотрит!» – решил инспектор и продолжил работу.
Описание места происшествия уложилось на половине листа, так как описывать, собственно говоря, было нечего. По идее, Абрамов должен был измерить линейкой длину плода, но это было выше его сил. От одной мысли, что ему придется прикоснуться к зародышу со сморщенным личиком, Арбамову становилось дурно.
Заполнив бланк осмотра, Абрамов повернулся в сторону незнакомки, встретился с ней взглядом. Девушка смутилась и ушла. Понятые, не читая, поставили под протоколом подписи и поспешили на остановку. Патрульный милиционер покинул место происшествия еще раньше. На полянке остался один Абрамов. Ему предстояло сделать самое трудное – поместить зародыша в беби-бокс. Иван осмотрелся. За его действиями никто не наблюдал, так что он мог не соблюдать неизвестно кем придуманные правила поведения на месте происшествия и действовать так, как считал нужным. Он положил пакет на землю рядом с зародышем, приподнял верхний край пленки и веточкой затолкал зародыша внутрь. Дело было сделано! Иван обернул холодное тельце зародыша пленкой, поместил сверток в авоську и пошел в общежитие, именуемое в народе Девичьим домиком. По пути ему вспомнилось, как по потемневшей коже зародыша ползала муха, и Ивана тут же стошнило. Единственное, что он успел сделать, когда почувствовал, как спазмами сводит верх живота, так это отвернуться от тропинки и извергнуть содержимое желудка в траву, а не посреди дороги.
– Какой у вас, товарищ милиционер, желудок слабый! – с нескрываемой иронией сказала девушка у него за спиной. – Я думала, что вы все сделаны из стали, а оказывается, что нет.
Абрамов сорвал лопух, вытер брызги с ботинок. Достал носовой платок, отер губы и только тогда повернулся к девушке. Конечно же, это была та самая незнакомка, которая с нескрываемым интересом наблюдала за его действиями во время осмотра места происшествия.