Запрет на любовь - стр. 36

А если…?

– Я не хотел, – вырывается непроизвольно.

Так по-детски выходит, но хочется, чтобы он мне поверил.

– Лучше просто молчи, – чеканит ледяным тоном.

– Бать…

– У нас уговор с тобой был! – швыряет приборы на тарелку. – Не можешь держать слово – не берись давать. Мужик ты или кто?

– Так вышло.

– Так вышло! Если мать… – не договаривает фразу, но и так ясно, о чём речь. Это то, чего я очень боюсь. – Я тебя… вышвырну отсюда. Ты понял?

Киваю, прикрыв глаза.

Не простит.

Да и я самому себе простить не смогу.

– С мамой и ребёночком всё ведь будет нормально? Да? – всхлипывая, озвучивает вслух Милана наши опасения.

– Конечно, детка, – успокаивает её бабушка, приобнимая за плечи.

– Это я виновата. Я…

Наступаю ей на ногу под столом, но её накрывает лишь сильнее.

– Я виновата, папочка. Прости, пожалуйста! – рыдает. – Если бы не я, Марсель бы не сделал этого!

– Хватит чушь пороть. Пусть сам за свои косяки отвечает!

– Нет, нет, па. Пап. Это я!

– Как надоело, что вы вечно покрываете друг друга. Совесть есть вообще?

– Пап… – икает.

Всегда так происходит, если нервничает.

– Милан, – предостерегающе смотрю на неё исподлобья.

– Дай мне сказать! – кричит она истерично.

– Не надо.

– Надо!

– В чём дело?

– Па… – она делает глубокий вдох. – История с Рассоевым началась с меня.

В кухне повисает гробовая тишина.

Миланка беззвучно плачет.

Отец хмурится.

Дед, утерев усы салфеткой, кладёт вилку.

– Кхм. Мы с Сонечкой, пожалуй, пойдём выведем Санту на улицу, – вставая из-за стола, говорит бабушка.

12. Глава 12

Тата

Во время одной из перемен Ромасенко клятвенно обещает устроить мне «полный абзац».

И, знаете, вот уже на протяжении нескольких дней он исправно держит своё слово, задействовав в этом деле все возможные средства и инструменты, в том числе и родной коллектив, конечно.

Я вам расскажу. Давайте соблюдая хронологию...

Всё то же второе сентября. Злополучный вторник.

В коридоре меня, якобы случайно, по неосторожности обливают томатным соком.

Как итог, новенький костюм от небезызвестного бренда оказывается безнадёжно испорчен. (Пятна на жакете так и не отстираются, если забегать вперёд).

На четвёртом уроке (это физкультура) Свободный и Ромасенко по наказу учителя набирают себе команды для игры в волейбол. И, как вы уже догадались, меня они, естественно, не берут ни в одну из них. Даже Мозгалин с Филатовой будут играть. Но не я, куда более спортивная, чем эти двое.

Пиходится сидеть на скамейке и заполнять журнал инструктажей. А вот если бы я его не писала, то возможно бы увидела, кто стащил из раздевалки мои туфли и дорогие смартчасы, оставленные там по глупости.

Туфли обнаруживаю на подоконнике в холле второго этажа час спустя. Они изуродованы и не подлежат восстановлению. Подозреваю, часы постигла та же печальная участь, но пока история умалчивает, куда они делись. И что-то мне подсказывает: ничего хорошего не жди…

Ближе к концу шестого урока Шац вызывает меня к доске выполнять упражнение. Там я получаю не только четвёрку, но и люлей за то, что не переоделась после физкультуры.

Во что? В костюм, испачканный томатным соком???

Молчу.

Третье сентября. Среда

Обществознание. Игра «вопрос-ответ» по темам прошлого года.

За сорок пять минут урока в мой адрес не прилетает ни единого вопроса. Меня для моих одноклассников словно не существует. Полнейший показательный игнор.