Запрет на любовь - стр. 29
И, знаете… странно, но всё из этого ему подходит. Потому что он каким-то образом адаптирует каждую из песен под свой голос. Голос, который хочется слушать. Я в музыке и вокале не особо разбираюсь, но совершенно точно могу отметить интересный тембр голоса и то, что человек идеально попадает в ноты.
Особенным открытием становится папка ”FOUR”. Это, я так понимаю, и есть Его собственная группа.
Стиль и направление вот так сходу не определишь. Там и электронная музыка, и инструменты. В куплетах речетатив, в припевах мелодичные вставки. Всё это профессионально обработано. Круто звучит, если честно. Мат бы убрать, было бы вообще отлично.
Итак, что получается.
Марселю семнадцать. Он из хорошей, многодетной семьи. Две сестры. Большой дом. Красивая собака редкой породы. Вислоухий кот. Попугай жако.
Он много раз бывал за границей. Видно, что часто путешествуют.
У него огромное количество приятелей и друзей. Самые близкие: Ромасенко, Горький, Свободный, Чижов. С ними больше всего общего контента. В том числе и музыкального.
Девушек, судя по фоткам, меняет как перчатки. То одну обнимает, то другую целует и за талию к себе прижимает.
Поёт. В студии, на улице и даже на сцене выступает.
Катается на мотоцикле, разгоняясь на нём до пугающей скорости.
Дебоширит с друзьями. Опять же, снимки тому в подтверждение. То они разрисовывают чердак крыши графити, то забираются на вышку, то беспределят в школе, фиксируя всё это на камеру.
Такой вот неординарный персонаж.
Выхожу из машины, когда Петр Игоревич паркуется у ворот школы. Свайпнув по экрану, сбрасываю страницу Абрамова и подрубаю свой плейлист.
Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь меня спалил.
Прохожу через калитку и пересекаю двор, забитый зевающими школьниками.
Собираю лайки от парней и дизлайки от девчонок, продиктованные банальной завистью.
Уже когда приближаюсь к крыльцу, замечаю компанию одиннадцатиклассников, стоящих на ступеньках.
Ромасенко, Горький, Свободный, Чижов и Ковалёва.
Вот тебе и доброе утро.
Они о чём-то разговаривают между собой, но, увидев меня, резко перестают общаться. Ковалёва кривится, заценив мой прикид: брендовый костюм в клетку, купленный в Москве перед отъездом.
Шёлковый топ. Жакет с необычными, красивыми пуговицами. В меру короткая юбка. Тонкие колготки. Туфли на высокой шпильке.
Я выгляжу хорошо и знаю это.
Свободный выгибает бровь. Чижов и Горький, не стесняясь, разглядывают мои ноги. Ромасенко взглядом, транслирующим лютую ненависть и презрение, прожигает во мне дыру.
Видимо, недоволен тем, что я рискнула сегодня прийти в школу, проигнорировав его совет.
Вскинув подбородок, уверенно дефилирую мимо. Смотрю на них в ответ. Прямо жду провокации.
Есть претензии? Высказывайте.
Но они лишь молча наблюдают за тем, как я иду к двери.
Вот и прекрасно.
Прикладываю карточку к турникету. Минуя дежурных, стоящих на входе, направляюсь к лестнице. Задержавшись ненадолго у зеркала, поднимаюсь в двести седьмой, на географию, указанную в расписании первым уроком.
Там в кабинете, занимаю своё место за последней партой центрального ряда и равнодушно взираю на классный коллектив.
Парни с девушками, как и вчера, сбиваются в стайки. Перешёптываются. Что-то обсуждают. Косятся в мою сторону. И так до самого звонка, после которого нехотя расходятся каждый к своему столу.