Запрет на любовь - стр. 20

– Ой да успокойтесь уже девушка! У нас имеется запись разговора с диспетчером экстренной службы, – как бы между прочим, сообщает полицейский. – Тата, всё, что вы говорили, происходило на самом деле? Или это… клевета?

Секунда. Две. Три.

Зрительный контакт с хулиганом, по ощущениям, длится целую вечность.

Тик-так. Тик-так…

В гулкой тишине монотонно отбивают часы, висящие на стене.

Парень пристально за мной наблюдает.

Тяжёлый взгляд из-под тёмных ресниц словно испытывает на прочность.

Сглатываю ком, вставший в горле и, с трудом разлепив пересохшие губы, глядя прямо ему в глаза, решительно заявляю:

– Удары наносил Абрамов. Остальные стояли и смотрели на происходящее. Шину порезала я. Битой бутылкой. Они меня заметили. Он догнал. А выглядит так, потому что я воспользовалась баллончиком в целях самозащиты.

Выдаю этот монолог сплошным текстом. Без пауз. Без забора кислорода.

Отец Абрамова ухмыляется и как будто совершенно по новому на меня смотрит. Оценивающе.

Ромасенко, не стесняясь присутствия взрослых, матерится, давая мне весьма ёмкую и чёткую характеристику.

Свободный глубоко вздыхает и закрывает ладонью лицо.

Парень, сбитые костяшки пальцев которого наглядно подтверждают мои слова, по-прежнему неотрывно следит за каждым моим движением.

Прищуривается, как тогда.

Приподнимает подбородок, чуть запрокидывая голову назад.

Губы медленно растягиваются в едва заметной улыбке.

Что транслируют глаза, понять невозможно. Там много чего понамешано. И злость, и гнев, и удивление.

Но мне плевать. По-другому поступить я не могла. Если от меня зависит, понесут ли наказание виновные, я готова. Готова дать эти показания, даже если расплата неминуема.

7. Глава 7

Нервное напряжение немного отпускает только на свежем воздухе.

Мы с Алисой Андреевной стоим на крыльце школы. Она возмущается, недовольная допросом, случившимся в кабинете директора, а я, глядя на пустую разлинованную площадку, какое-то время просто молча её слушаю.

– Безобразие! Разве можно устраивать подобное! Чем думала директриса? Как допустила! А ещё все в городе её нахваливают. Какой, мол, она замечательный руководитель. Сейчас же поговорю по телефону с твоим дедом. Он свяжется с Казаковым – и эту дамочку в течение пяти минут с должности снимут!

– Не надо, – поворачиваюсь к ней.

– Что значит не надо? – вешает сумочку на плечо.

– Один из них её сын, ты же слышала.

– И что ж теперь?

– У неё итак из-за него будут неприятности. Не усугубляй, ни к чему.

Она вздыхает, надевая шляпку.

– Почему ты ничего не рассказала? – повторяет вопрос, который уже задавала в кабинете матери Ромасенко. – Всё от меня скрыла!

– Я не думала, что снова встречусь с ними.

– Тата, – смотрит на меня с немым укором во взгляде. – Это тебе не многомиллионная Москва, дорогая. Город очень маленький.

Это я уже поняла.

– Есть в Красоморске другая школа?

– Их всего две, но старшеклассники учатся только здесь.

Прекрасно. Надежда на вариант с переводом в одно мгновение лопается, точно воздушный шарик.

– Мы тебя в самый лучший класс определили, к Шац.

– Это лучший? – в изумлении выгибаю бровь.

– Да.

Что ж. Страшно представить, что из себя представляет худший.

– Не переживай. После визита полиции, этих хулиганов однозначно вышвырнут из школы, и ты сможешь спокойно учится в комфортном среде.