Запрещенные друг другу. Обнуление чувств - стр. 42
К Софье Ивановне Вал поехал в самый последний момент. Когда уже не было никакой надежды. Поехал не ради информации, а чтобы добить себя окончательно.
И сам не знал, как выдержал тогда. Как не свихнулся, выслушивая бредовые речи старухи о том, как её Юленька наконец-то обрела семейное спокойствие, сделав правильный выбор. Тогда казалось, что разнесет всё вокруг к чертовой матери. Сотрет с пыль. Уничтожит. И бабку эту п*здопротивную, и дом её. Всё-всё уничтожит.
Однако стоял и слушал, чувствуя, как внутри все распирало от злости, как трещали натянутые до предела мышцы, как распалялась разрушающая душу злость. Ивановна, при виде его скромной персоны, сразу всё поняла, но вместо того, чтобы обвинять во всех бедах, неожиданно проявила несвойственную её природе покладистость.
Конечно, ведь она считала, что каждый получил по заслугам. Её непутевая, сошедшая с верного пути доченька, вернулась в семью, поняла, бедняга, что мир в семье важнее всего. Да, уехала, а куда? А кто ж его знает. Не звонила, не писала, весточки не присылала. Беременной её младшенькая оказалась, вот Глебушка и увез от беды подальше. Он ведь з бандитами связался, дом их обстреляли, оставаться в городе было опасно. Уехали – и хорошо. Как говорится, от греха подальше.
Внучка тоже практически вернулась с того света. И не просто вернулась, а тоже обрадовала бабулю своим положением. Плохо, что он, кобелина, принес в их семью столько горя. Но и Боженька не дурак, и его наказал как следует. Так что в этой истории не было победивших. Одни проигравшие. А он пускай сделает выводы и обратит внимание на ту, кто ради него и умереть не побоялась.
Да уж… Что такое близкое к смерти состояние Вал знал и особо пугался. Куда страшнее испытывать душевные муки, прекрасно зная, что былого уже не вернуть.
Жизнь не стояла на месте, она шла вперёд семимильными шагами, вынуждая время бежать в том же темпе. Не успел оглянуться, как уже осень. А там и зима… Весна… Лето… И снова осень. Хуже всего то, что человек ко всему привыкает. Не исцеляется до конца, а именно привыкает, адаптируется. Даже к боли.
И вот это состояние… Нет его хуже. Потому что привыкаешь ко всему подряд. И потом, в один прекрасный день с опозданием осознаешь эту потерю и отпускаешь… Отпускаешь и её, и себя. Потому что где-то там, на самой глубине души он всегда знал, что именно так и будет. Что между им и сыном она выберет родное, кровное.
Знал, потому что предупреждала, но признавать, прислушиваться к её словам не спешил. А теперь… Пускай проваливает на все четыре стороны. Пускай живет той жизнью, которую сама выбрала. А он будет жить той, что осталась ему после неё.
Из лабиринтов безрадостных мыслей выдернул дверной звонок. Даже не посмотрел, кто там. И так было ясно.
— Так и знала, что найду тебя здесь, — вошла в квартиру Марина, оглядываясь по сторонам.
Вот ещё проныра.
Вал закрыл дверь и, накинув на вспотевшие плечи полотенце, присел на диван. Марина без стеснения последовала его примеру, правда, выбрал безопасное расстояние, и со скептицизмом окинула взглядом его новое жилье.
— Тут так неуютно, не понимаю, зачем было переезжать?
Вал хмыкнул. Знакомая песня. Сейчас начнутся причитания, что он мог бы жить и лучше. Что на его деньги можно было купить дом, а не эту студию. Одни голые стены и диван едва ли не на всю комнату.