Запрещенные друг другу. Обнуление чувств - стр. 10
Он был в окружении телохранителей, но это не помешало толпам любознательных журналистом в считанные секунды облепить его высокую фигуру, выставляя друг перед другом миниатюрные диктофоны. Почувствовав в ногах легкую дрожь, подошла и я, только стала в сторонке, стараясь держаться в тени.
— Егор Андреевич, можно узнать о состоянии Валентина Станиславовича? Правда, что врачи не дают утешительных прогнозов?
— Говорят, покушение на его жизнь как-то связано с конфликтом вокруг «Агро-Рос»? Хотелось бы узнать ваше мнение…
— Утверждают, что к ночному происшествию имеет отношение лидер оппозиции Цыганов…
Студинский обвел всех сосредоточенным взглядом и, нахмурившись, выставил вперед ладонь, обрывая хлынувший со всех сторон поток вопросов. Не знаю почему, но я боялась Студинского. Не потому, что выглядел соответствующе. Отнюдь. Просто в прошлый раз, когда Вал познакомил нас у себя в кабинете, я прям почувствовала исходящий от него негатив. Словно он знал, кто я такая и что ни к чему хорошему моя связь с Валом не приведет.
Скомкав и так измятую в хлам булочку, я напрягла слух, улавливая в образовавшейся, словно по мановению палочки тишине, нечто зловещее, то, что разделит мою жизни на счастливое прошлое и туманное безрадостное будущее.
— Друзья, — начал мэр уверенным голосом, глядя прямо в направленную на него камеру, — следственными органами возбуждено уголовное дело по факту покушения на убийство Дударева Валентина Станиславовича. Я, так же, как и вы, нахожусь в неведении. Как только что-то станет известно – я обязательно дам знать.
«Конечно», — усмехнулась я про себя. Другого ответа тут и не ждали. Даже если у Студинского и был кто-то на примете, его имя вряд ли озвучили на публику.
— Но я даю слово, — продолжил мэр, играя скулами от взятых под контроль эмоций, — что кто бы ни стоял за покушением – он ответит за это. Относительно здоровья, — тут мужчина перевел дыхание и послабив на шее галстук, расстегнул верхнюю пуговицу. Я впилась зубами в нижнюю губу и до боли прикусила её, чувствуя, как замерло сердце. — Состояние моего заместителя действительно тяжелое. У него диагностировали закрытую черепно-мозговую травму, внутренне кровотечение, пневмоторакс в результате забоя груди, — вздохнул, и словно напрягая память, помассировал переносицу. — Так же не обошлось без травмы живота, есть одно огнестрельное ранение в плечо и на данный момент он в коме.
— Какие шансы Дударева выйти из комы?
— Что говорят врачи?
— Егор Андреевич, ещё пару минут.
— Егор Андреевич!
Меня будто кирпичом оглушило. Зажав уши руками, выпустила из рук бутылку и начала пятиться к лавочке, наталкиваясь спиной на прохожих.
— Нет-нет-нет, только не кома…
Я больно сжимала виски, не желая ни слышать, ни верить в происходящее и хотела только одного – зажмуриться крепко-крепко, а потом открыть глаза и оказаться в машине с Валом. Чтобы у меня отсох язык и я никогда… никогда не говорила тех слов про пять минут. Плевать бы я хотела на последствия, лишь бы никогда не убегать от него. Не отталкивать.
Я так и видела пустынную трассу, расстрелянный, развернутый от столкновения с микроавтобусом внедорожник, смятый капот, зияющие черными дырами стекла… а внутри окровавленный, потерявший сознание Вал… От представшей перед глазами картины мою грудь беспощадно сдавило, в ушах зашумело. Я попыталась сделать вдох, но сковавшая ребра боль не позволила даже пошевелиться, и казалось, что ещё чуть-чуть и я потеряю сознание.