Записки нечаянного богача – 4 - стр. 22
– Не, с тобой я спорить не буду, Дим. Мне и начальство не велит, и здравый смысл, – поднял он ладони, – давай-ка лучше хомутай свою Мотю, пока она Маньке все баки не забила, да поехали на базу!
Я возражать, конечно, не стал.
Обратный путь занял едва ли не вдвое больше. Что было вполне логично и обоснованно: Садко пылил по саванне, как крейсер, а не скакал диким козлом, как багги, который давно умчал вперёд с тремя местными бойцами морпеха, что сопровождали в рейде сюда его жену. Внутри салона было чисто, но при этом ещё удобно и комфортно, вообще не по-военному. Это был настоящий дом на колёсах, только предназначенный для коротких дистанций. Но помыться и даже чуть перекусить мы смогли, и это было замечательно. За окнами текла саванна, где встречались местные жители, от жирафов до кабанов и сурикатов. А мы чинно проезжали мимо, эдак снисходительно поглядывая на фауну за бортом царями природы.
Когда Садко прибыл на базу, заехав кормой в ворота, я спешить на выход не стал. Мало ли… И как в воду глядел. Снаружи раздались странные звуки: не то вой, не то рёв, не то хрип. Оказалось, так встречала мужа Бадма Норсоновна. Судя по тому, как едва ли не к полу прижалась Мотя, Бадька била по площадям, используя всю магию и потенциал горлового пения своего народа. Головин вылетел наружу, не касаясь земли, эдаким диверсантом-купидончиком, сцапал жену и начал тут же, судя по лицу, неубедительно оправдываться и громко валить всё на меня.
– Волков! – голос Нади врезал по ушам, как выстрел из СВД или хороший кнут в руках не менее хорошего пастуха.
– Всего доброго! – печально сообщил мне Умка, будто прощаясь. Неожиданно пытаясь притаиться за своей цветастой женой.
Я вышел, щурясь от Солнца, чуть медленнее обычного. И этого, наверное, хватило Наде, чтоб заподозрить страшное. Жена рванулась так, будто намеревалась мгновенно изломать во мне то, что не смогли испортить гипотетические враги.
– Стоять! – гаркнул я, выставив ладони. И она едва ли не с юзом остановилась, только пыль поднялась. – Все живы и здоровы! Никто за нами не гонится, и всё у нас очень хо-ро-шо!
На последнем слове, которое нарочно выговаривал по слогам, делая каждый следующий чуть длиннее и тише предыдущего, я поднял руки и плавно трижды качнул ими в такт, опуская ладонями вниз. Будто дирижируя оркестру затихающую коду. Помогло. Женщины и Серёга смотрели на эти движения, как зачарованные.
– Где дочь? – переключил я Надю с рук на важное и главное. Изящно сместив пристальный вектор её внимания с себя-любимого.
– С ребятами в бассейне детском, под присмотром Мутомбо, – медленно, как под гипнозом сказала жена, не сводя глаз с моих ладоней, что замерли на уровне груди, всё так же, ладонями вниз.
– Это очень хорошо! – с преувеличенным энтузиазмом похвалил я её. Чёрный как сажа громила, похожий на Джона Коффи из «Зеленой мили», с изуродованным не то ритуальными, не то боевыми шрамами лицом, был каким-то родственником Маньки и, кажется, где-то воевал вместе с Умкой. А теперь жил в одной из здешних хижин и был кем-то вроде начальника охраны, караула и гаража одновременно. С Аней они поладили мгновенно, когда он сходу назвал её звонкой белой чайкой, так же, как окрестили дочь Антуан и Анетта на острове Ланевских-Головиных. Я даже неожиданно поймал себя на чём-то вроде странной ревности, когда увидел, как дочь бежит к чёрному здоровиле обниматься. Но, отметив то, как бережно он подхватил её, окинув глазами округу, и глянул на меня чуть виновато, решил, что Ане виднее. Она тоже чувствовала хороших людей сердцем.