Записки нечаянного богача – 3 - стр. 35
Девушка открыла один глаз. Он был непередаваемо-сапифрового оттенка. Такой глубокой синевы летнего вечернего неба я не видел никогда прежде. Чёрные волосы, спутанные и забитые ветками и травой, смотрелись вокруг бледного лица грозовым облаком или воронкой смерча. Кожа была светлая, щеки и шея покрыты румянцем от недавнего бега и испуга, на щеке царапина, видимо, от ветки. Открылся и второй глаз, точно такой же, но вместе они выглядели совершенно нереально, словно океан и небеса одновременно.
– Всё хорошо, больше некого бояться, тебя никто не обидит, – повторил я, заметив, что её ладони уже не так сильно притиснуты к ушам, и вдруг, неожиданно для себя самого, закончил:
– Людмила.
Спасенная вздрогнула, хоть это и сложно было заметить – дрожала она не переставая.
– Вы меня знаете? – спросила она, и, клянусь Богами, этот голос подошёл бы ангелу, если бы была уверенность в том, что ангел – женщина.
В это время с дороги, перелетев двойную сплошную и бордюр, прискакал Раджа, развернувшись с юзом так, чтобы закрыть нас бортом от дороги. Я аж онемел. Про навыки Ланевского в части экстремального вождения разговор как-то не заходил, ну да Бог с ними, с навыками. Поражал сам факт того, что полноприводный пикап так в принципе может, потому как не вязался с моими, скромными, правда, познаниями в физике.
Лорд обежал машину спереди, как дикого коня. Кажется, он тоже был слегка обескуражен. На ходу сорвал с себя плащ и бережно опустил на девушку, не коснувшись её руками. Мы сидели вокруг неё, не сводя глаз. Она поправила плащ величаво, будто это была императорская мантия, но вместе с тем таким лёгким и естественным движением, словно этот предмет гардероба был ей привычен до полной незначительности. И сказала:
– Благодарю вас, ясновельможные панове, за моё спасение от разбойников. Я Людочка Коровина, и мне нужно к бабушке.
Грация княгини. Голос ангела. Глаза Небес. И полное, остро очевидное, пугающее до бессильной злобы, отсутствие мысли во всём этом. Она была сумасшедшая. На Серёгу было до боли грустно смотреть. Он словно обрёл внезапно веру в человечество – и тут же потерял её.
– Людмила, мы отвезем тебя к бабушке прямо сейчас. Ты помнишь адрес? – тщательно сдерживая голос и лишние слова, спросил я.
– Да, мы живём с бабушкой возле школы, – кивнула девушка, распахнув чудесные глаза. Я почувствовал, что Ланевский сейчас завоет и пойдет грызть лежачих. Потому что сам хотел того же.
– А номер школы знаешь? – без особой надежды, но стараясь не показать этого, спросил я.
– А там два номера, – прозвенел ангельский колокольчик, – три и четыре! – Цифры она показывала на пальцах обеих рук. Пальцы были тонкие и изящные, любая пианистка, скрипачка или арфистка убила бы за такие.
– А какой из них первый? – включился со своей логикой Ланевский.
– Три! – звонко ответила девушка, показав на левой руке четыре пальца.
– Разрешите ли помочь Вам пройти в экипаж, прекрасная пани? – а вот от него такого голоса я точно не ожидал. И выглядел он так, будто воочию увидел Богородицу.
– Окажите честь, ясновельможный пан.
Ланевский осторожно обернул свой плащ вокруг спасенной, бережно и легко поднял её на руки и развернулся. Я еле успел подхватиться и открыть им заднюю дверь. Лорд бережно усадил внутрь барышню, втянулся, по-другому не скажешь, следом в салон сам и закрыл дверь. Я остался один в мокром парке, в полной тишине, перемежаемой стонами и всхлипами рассыпанных вокруг тварей. И тут услышал звук движков по меньшей мере двух машин.