Записки нечаянного богача – 2 - стр. 31
– Обычно мы «на берегу» договариваемся об условиях. Каждый может выбрать долю соразмерно вложениям, ознакомиться с результатами оценки найденного. И либо оставить себе что-то из обнаруженного, либо получить денежный эквивалент. И – да, у участников право преимущественного выкупа. Если ты хочешь что-то из находок продать – сперва нужно предложить участникам экспедиции. Из-за того, что тебя пригласил я, ты имеешь право на половину моей доли. Поэтому смело рассчитывай на десять процентов. Там одних монет золотых – подвода целая стоит в углу, наверняка не меньше тонны. Так что, считай, центнер золота у тебя уже в кармане! – как-то даже весело сообщил мне Михаил Иванович. И подмигнул хитро.
«Да твою-у-у-у ж ма-а-ать!» – завыл внутренний фаталист голосом Эрика Картмана из «Южного парка». А реалист внимательно смотрел на Суворова. И думал о том, что если я сейчас стал богаче на центнер, то товарищ директор – на два. И мне крайне неудачно выпало присутствовать при этом судьбоносном событии. Да еще и узнать, что у них такие покатушки за историческими ценностями в порядке вещей.
– А можно мне просто одну вещь в качестве сувенира взять? – робко поинтересовался я.
– Можно и ни одной не брать, Дима. Ты – альтруист? – предположил он ровно тем же самым тоном, что и сенатор не так давно, с легкой грустью и сожалением. В тот день меня едва не охарактеризовал предельно исчерпывающе Головин, но вовремя исправился. А я вот все никак не исправлюсь.
– Никак не отрастут новые нейронные цепочки, продолжается извечная беда российской интеллигенции – она боится денег, потому что совершенно не умеет ими пользоваться. Виноват, господа. Могу ли я рассчитывать на один предмет на выбор? – уточнил я, почти исправившись.
– Можешь, конечно. Но если этот предмет окажется сундуком с золотыми украшениями – вычтем стоимость из твоей доли, – с довольной улыбкой кивнул Второв. Как будто получил удовольствие от того, что совратил невинного меня презренным металлом. Или от того, что я наконец-то начал думать не идеалами, а головой.
Из тоннеля к тому времени высыпали уже все. Михаил Иванович сообщил участникам круиза, что организует перевозку найденного в Москву, а пока территория остаётся под его охраной. Фёдор в это время бубнил что-то в телефон, прикрыв рот рукой. Нефтяник прижимал к груди какую-то икону, Богородицу, кажется, и по его лицу было ясно – живым он её не отдаст. Режиссёр сжимал в руках потрясающей красоты бердыш на длинном древке, окованном снизу. Металлические части покрывала изумительная чеканка, полная мельчайших деталей, которые мне отсюда были не видны. Ратовище выглядело так, словно ему не полтыщи лет, а пару недель всего. В льняном масле или в олифе его вываривали, что ли, что оно так сохранилось? Банкир перекладывал из ладони в ладонь какую-то пластинку длиной сантиметров двадцать, а шириной с пачку сигарет. С одной стороны она была пробита насквозь, будто люверсом – отверстие окаймлялось заметно выступающим бортиком.
– Гляди, Миш, Толик ещё одну пайцзу нашел. Чья, интересно? – произнес Суворов.
– Да чья бы ни была, Саш, сам знаешь, вещица штучная. У него и так их было больше, чем во всех музеях страны, а теперь вон ещё одна. И не нарадуется, глянь на него? – со стороны они выглядели, как два пенсионера в парке, за партией в шахматы или домино беззлобно и снисходительно обсуждавшие молодежь.