Записки эмигрантки - стр. 4
За пару месяцев до отъезда он покупает новую машину, а затем новый компьютер. На вопрос: «Зачем? Мы ведь уезжаем!» ответа не было. Слово «мы» было неприменимо к нашим отношениям. Я понимала, что он меня затягивает в болото. Моя инициатива вывезти его из страны оказалась, как всегда, наказуема.
–У тебя сын – есть смысл уехать, а мне зачем?– говорил он.
–Зачем же мы расписывались, зачем ты мне морочил голову?
–Я думал, что ты изменишь свое решение. Что тебе надо? У тебя ведь все здесь есть. Давай останемся!
–
Счастья у меня здесь нет и будущего! И я никогда не меняю своих решений!
В конечном итоге, визы получены, все медицинские справки оформлены – осталось только сдать мою квартиру, продать машину и улететь. За несколько недель до отъезда – запой. Я молила всех святых, чтобы он остался и я уехала бы без него, но он все-таки оклемался.
–Или ты «зашьешься» или я уезжаю без тебя! – сказала я. – Мне алкоголики там не нужны.
Он «зашился». Для непосвященных: делают такие уколы, после которых пить нельзя. В случае, если ты выпьешь – может наступить остановка сердца. Но это было уже за несколько дней до отъезда.
А до этого были долгие 9 месяцев ожидания, подготовки, сборов документов. Все мои приятельницы в один голос говорили:
–Куда ты едешь? У тебя ведь здесь комфортная обеспеченная жизнь. Свой бизнес, в конце концов. Кем ты будешь там – официанткой? Или за стариками ухаживать? Подумай!
Но я знала, что такой шанс упустить никак нельзя. Шансы вообще упускать нельзя – они даются не часто. Как говорит моя мама : «Счастье не ждут, счастье находят те, кто всегда в пути». Это был мой девиз по жизни.
Основополагающими факторами моего стремления уехать были не материальное положение и не остутствие жилья, как у многих. Меня угнетало хамство, отсутствие будущего у России и, таким образом, у моего сына. Я не чувствовала себя и своего сына в безопасности – девиз: «Моя милиция меня бережет» не работал.
Когда Даниилу было лет одиннадцать – он возвращался домой со школы с другом. Пять отморозков лет семнадцати остановили их – забрали деньги, сорвали цепочку с крестиком с шеи моего сына и, когда Данька хотел убежать, догнали и по шее надавали. Когда я все это узнала, я сразу же побежала в милицию. Там ситуацию восприняли с юмором. Попросили привезти сына для дачи показаний. Ребенку одиннадцать лет – он мне с большой натяжкой не все рассказал, для него это смесь унижения с невозможностью отомстить. Ведь маленький, но мужичок уже. Одним словом, я поняла, что толку нет от милиции. Были еще несколько прецендентов такого же рода. Все покупаются и всё покупается. Если милиция не видит денег, она даже пальцем не пошевелит. А парень растет! Это что значит? А то, что когда ему будет пятнадцать-шестнадцать я поседею, ожидая его вечером домой. А армия? Поступление в институт с военной кафедрой вовсе не освобождает тебя от службы в армии, так как в России постоянно меняются законы. Особенно те, которые выгодно переиздавать. Это касается и законов, связанных со службой в армии. Я знала, что приехав в Штаты я обеспечу будущее Даньке – по крайней мере, дам ему шанс быть американцем и получить американское образование. Ну, а если он захочет – он всегда может вернуться назад. Выбор есть.
Я пошла на курсы американского английского. База английского у меня была, но в глубоком пассиве. Я учила английский в школе, университете – но как нас учили? Прочитать и понять – пожалуйста! Поговорить : а зачем? А приехав в страну надо уметь говорить. Три месяца я отходила на курсы. Уже будучи здесь, в Штатах, и однажды открыв учебники с программой этих курсов, которые я привезла с собой в надежде, что они мне помогут, я поняла, что нас учили не тому американскому английскому. Не понятно зачем, нас учили «слэнгу», на котором здесь разговаривают ну уж точно не в офисах.