Запах судьбы - стр. 4

На себя времени совсем не оставалось. Дрова принеси, печку истопи, бельё руками постирай и прополощи, дома прибери, обед приготовь и много-много других забот.

Ела Ольга быстро, эта привычка у неё была со школы, когда она ребёнком жила в интернате. Их, малышей, постоянно подгоняли, торопили и не давали нормально прожевать еду. Директор школы и повара подворовывали на кухне, и дети не видели не сливочного маслица, ни мучки – всё уносилось домой. Только в другой, Отрадненской школе, Оля и другие ребята почувствовали себя людьми, а не скотом. О них заботились, их берегли. Здесь дети ели вкусно и сытно: повара и оладушки сдобные пекли, и другая еда была приготовлена с любовью.

Раз уж вспоминать, то стоит сказать, что у Оли были старший брат Витя и сестра Катя. Оля – младшенькая, но поблажки ей не делали никогда. Надо в лесу собрать целый бидончик ягод – собирай, не ной, устала – потерпи.

Это Витя прозвал Ольгу Лёлей. Витя в школе был отличником. Он тогда ещё учился в первой школе, в той, что ближе к дому. Когда ему впервые дали путёвку в «Орлёнок», он отдал её младшей сестре Кате, а во второй раз он должен был поехать в «Артек». Директор прибрал путёвку себе, для своего ребёнка. Но, поскольку путёвка была именной, то не поехал никто: ни Витя, ни тот отпрыск.

Такие дела…

А теперь вернёмся к Ольге и её дочке. Молодая мама мечтала о том, что однажды они вместе с Настенькой пойдут за руку в школу, будут делиться впечатлениями, накопленными за день.

Тем временем девчушечка подрастала. Плаксивая и неспокойная – раньше, спокойная и вдумчивая – сейчас. На лице – светлая улыбка, а в глазах – светлая грусть. Себя Настя помнила примерно с года. И всё-то она понимала! Вот она рисует в альбоме – это тоже хорошо. На обоях – уже плохо. И за занавеской – тоже плохо: мама не разрешает. А вот при папе – демократия – можно рисовать на обоях, сколько душе угодно. Сядет Настя на спинку кресла, пока папа читает газету, и творит-вытворяет – стены не видно. При маме такой номер не прошёл бы – она воспитывала дочь в строгости. Но шлёпать и ставить дочку в угол папа запретил: нельзя. Да и сама Ольга была против этого.

Как-то Ольга позвала Романа и прошептала, глядя на спящую малышку:

– Рома, смотри, какая у нас дочка красавица! И реснички, как у лисички.

Около года Настя стала произносить первые слова. Оказалось, что с ними можно делать что угодно. Их можно произносить вслух, а можно просто думать про себя. Можно растягивать, а можно произносить быстро, бодро. Девочка на всю жизнь полюбила эту удивительную игру в слова.

Одно из любимых слов – Тяпа. Так звали чёрного лохматого пёсика у бабушки Веры, папиной мамы. Верный Тяпа ходил с хозяйкой повсюду. Они вместе переплывали через реку на подтекавшей лодке, а потом шли по лесу, чтобы проведать девочку.

Дома у Насти жила игрушечная собачка, тоже чёрная и поэтому тоже Тяпа: искусственный мех, красный матерчатый язычок, глаза потерялись где-то в шерсти.

В большой комнате на гладком крашеном полу отдыхал цветастый шерстяной ковёр с плотным ворсом. Маленькая Настя наглаживала ковёр и приговаривала:

– Тяпа, Тяпа.

Ковёр не чёрный, но тоже Тяпа.

Своё имя не сказать. Вместо «Настя» – «Кася». Маме понравилось это слово. Так и пошло: Кася да Кася.