Запах гари - стр. 6

– Не придёте больше? – почти ласково спросил Бардаганов, отпустив Котиля, который едва стоял на ногах, хрипя и отплевываясь. – Нет, не придете. А если придете… Это будет последнее, что вы сделаете в жизни. Это я вам обещаю.

– Слишком поздно его привезли.

Профессор, нервно взъерошив седые волосы, озабоченно взглянул в окно и тяжело уселся в кресло. Рука его привычно потянулась за бумагами, но, передумав, он раздражённым жестом бросил документ на край стола.

– Что там у них произошло? – спросил его заместитель, Андрей Михайлович, умащиваясь, как наседка в гнездо, в кресло у стола. Идеально белый, тщательно отутюженный халат его диссонировал с обвисшими щеками и залысиной на макушке.

– Пусть полиция разбирается, что там у них произошло. Нам надо думать, как спасти его. Концентрация этой гадости в его крови выше всякой нормы… Почки отказали, да еще побои, перелом руки… Его может спасти только одно.

– Как бы нам потом головы не снесли.

– А мне уже всё равно, – профессор со злостью взмахнул рукой. – Вам ещё нет? Ну да, вы ещё молодой. А я уже хочу примириться с совестью.

Некоторое время они молчали. В кабинет без стука, взволнованная, раскрасневшаяся, ворвалась сестра.

– Вы просили держать вас в курсе насчёт Котиля. Ему стало хуже, пульс двести, давление прыгает!

– Мы сейчас идем, – холодно ответил профессор.

Дождавшись, когда за сестрой затворится дверь, профессор сказал:

– Ну вот, началось. Я думал, у нас есть время до завтрашнего дня. Получается, что нет. Идите, готовьте всё.

– Вы уверены?

– Иначе он умрёт.

– Надо получить согласие родственников…

– Вы с ума сошли? Во-первых, он успеет умереть, а во вторых… сами знаете. Какое тут согласие!

– Тогда напишите хотя бы письменное распоряжение…

– Будет вам распоряжение, черт вас возьми! – вспылил профессор и треснул ладонью по столу. – Идите, человек умирает, а у вас одни распоряжения на уме!

Выздоровление Котиля произошло удивительно быстро. Не прошло и двух недель, как его отпустили из НИИ, хотя он ещё чувствовал недомогание и боль в поломанной руке. В течение этого времени ему дважды на дом приносили повестку из полиции.

Вика, его жена, недоуменно глядя на повестку, твердила, что он болен и придти не может. «Несите справку» – холодно отвечали ей дважды, и она носила. В третий раз посыльный, раздражённо хмыкнув, произнес:

– Слушайте, он у вас всю жизнь болеть будет? Он настолько болен, что не дойдёт до горотдела?

– Всю жизнь или нет, а человек болен, – изумленно отвечала Вика.

– Вы понимаете, что наше терпение не бесконечно? Понимаете, что он играет с огнём?

– С каким огнём? В каком смысле? Он пострадавший, а вы ещё и…

– Какой пострадавший? Он – обвиняемый в серьёзном преступлении!

– Как обвиняемый?

– А вот так.

– Да в чем его обвиняют? Его избили до полусмерти, заставили нахлебаться всякой дряни!..

– Пусть берет ноги в руки и по повестке явится, когда там написано.

– Он еле ходит, ему плохо…

– Пусть не симулирует.

– Что вы себе позволяете?

– Не придёт, пусть пеняет на себя.

В назначенный день Котиль пошел в горотдел. Несмотря на указанное в повестке время ему пришлось ждать больше часа. Когда он затворил за собой дверь кабинета и присел на скрипнувший стул, обитый отполированным до блеска дерматином, начальник горотдела, майор Мурдяков, недовольно обронил: