Заотар. Мышеловка для шоколадницы - стр. 35
Наконец, когда до отбоя оставалось совсем немного, мы решили, что на сегодня довольно. В дортуары мы вернулись через гостиную мальчиков, попрощались у портшезной колонны. Брюссо выглядел расстроенным, и я догадывалась, почему. Его разочаровала я, а точнее – мои слабые успехи в ментальной магии. Нет, мудры я исполняла верно, но контур заклинания замыкался через раз, и, даже замкнувшийся, не желал наполняться силой. Товарищи, в меру возможностей, мне помогали, подхватывали, поправляли, ждали, пока у меня получится. В конце концов получалось следующее – Виктор де Брюссо, которого в Заотаре считали посредственным филидом, работал в нашей с ним паре за двоих. Увы…
Грустить себе по этому поводу я запретила, может, когда дойдет до спарринга квадр (а это через неделю, «вода» будет сражаться сначала с «ветром», а потом с «огнем»), на меня от нервного возбуждения изольется такой водопад эмоций, что проблема решится сама собой. К тому же, в этом я себя убеждала, сражения выигрывают не силачи, а тактики.
Мое лицо, когда я шагнула в свою спальню, обдул ледяной сквозняк. «Ох, кажется, оватская нашлепка, которой я кое-как починила наружную дверь после взлома Гонзы, была наложена скверно», – успела подумать я и замерла, вытаращившись на своих гостей.
– Сюрприз! – рассмеялась Мадлен, болтая изящными ножками, сама мадемуазель Бофреман при этом возлежала на моей постели, раскинув полы серебристой шубки. – Полюбуйтесь, господа, как забавно эта Шоколадница открывает рот, точь в точь золотая рыбка-уродец в аквариуме мэтра Гляссе!
«Гостей» (я заключила это слово в жирные мысленные кавычки, так как персон, оккупировавшие мою спальню, сюда не приглашали) было много, около десятка: упомянутая уже Мадлен, ее фрейлины – Пажо и дю Ром, несколько мало знакомых мне юношей-филидов, Валери дю Грас, сорбиры Лузиньяк, Румель, Хайк и Фрессине. Моего хозяина по фактотумскому договору маркиза Делькамбра Армана де Шанвера, к удивлению, не наблюдалось, фальшивая генета тоже отсутствовала. Дамы и господа расположились кто где, безупречный Хайк, например, сидел на комоде, сдвинув на самый край золотую крысиную клетку, Валери дю Грас полулежала в кресле у камина, держа в руке бокал, Лузиньяк и Румель, кажется, только что вошли в спальню снаружи, они явно недоумевали.
Лазар нам рассказывал, что «празднование возвышения Шанвера» будет проходить за окнами филидского этажа, в каком-то там гейзерном ущелье, и когда я высказала опасение, что, в таком случае, есть вероятность нам повстречаться с гуляками, заверил:
– Диск Лазоревого этажа разделен на сектора высокими стенами, за ними мы будем надежно ото всех скрыты.
Гейзерное ущелье? Прекрасно. Но при чем здесь моя спальня?
– По какому праву… – начала я.
Меня перебили, Хайк сообщил, что вообще не понимает, зачем он здесь, он, Хайк, был уверен, что эта комната – гостиная лазоревых мадемуазелей, он абсолютно точно помнил, что, когда сам был филидом, через это помещение они выходили в ледяную пустошь.
– Мы туда и вернемся, – решил Лузиньяк, – сорбиры, за мной. Мадемуазель Гаррель, примите извинения за вторжение.
– К чему эти манеры, дружище? – протянула Бофреман на перевертансе: – Шоколадница – наш фактотум, наша покорная рабыня.
– Не наша, – огрызнулся рыжий сорбир, – Гаррель – фактотум Армана. Идем, Мадлен, ты же видишь, Шанвера здесь нет, наверняка его задержал Раттез.