Замёрзшее счастье, или Подаренная дракону - стр. 4
– Ужин? Ты ведь раньше пришёл, – шутливо ответила я.
– Но женщина ты, так что ты и отвечаешь за готовку! – парировал Антон. – И, между прочим, пока я вещи разбирал, ты по магазинам бегала!
Я заглянула в комнату. Антон действительно разобрал вещи – но только свои. Мои стояли нетронутыми.
– Сейчас что-нибудь приготовлю своему мужчине! – я погладила Антона по груди. Прозвучало неплохо. Называть кого-то своим мужчиной довольно приятно. И подругам его не стыдно показать. Симпатичный. В общем, можно сказать, что мне повезло. Я прошла на кухню и приготовила ужин.
Поев, мы валялись на диване перед телеком, я переоделась в домашнее, сапоги упаковала в коробку. Антон за ужином настоял, чтоб я их вернула. Я обещала вернуть. Зазвонил телефон. Антон убавил громкость телека. Звонила его мама.
– Алло, мам, привет, – протянул Антоша.
– Сыночка, ты как? Вы перебрались? – звонок шёл по видеосвязи.
– Да мам, сейчас покажу квартиру, – Антон повёл вокруг телефоном.
– Это кто там, Лера сидит? – спросила мама. – Покажи её.
– Антон, я не одета! – я попробовала отвести телефон.
– Да нормально, – Антон продолжил меня снимать. Я сидела в майке и шортах.
– А что ты не здороваешься, Лера? – спросила меня мама Антона.
– Глафира Николаевна, это ведь вы с сыном разговариваете. Я просто рядом сижу! Здравствуйте!
– Так ты же меня слышишь? Сынок, ты по громкой?
– Мам, это ж видео! – Антон заржал.
– А почему Лера сидит раздетая? У неё одежды нет? Почему голая по дому ходит?
– Лер, оденься, – бросил мне Антон через плечо.
– Да я одета, – не поняла я. – Как хочу, так и хожу.
– А потом болеют и детей рожать не хотят. Одно распутство и бесстыдство. И вообще до свадьбы вместе жить, это, знаешь…
– Мам, ну что ты начинаешь, – Антон положил телефон на грудь и прибавил звук в телеке. Глафира Николаевна тоже прибавила громкость. Из трубки запричитали.
– Вот ты уехал, сыночка, а я места себе не нахожу! Давление скачет, сердце прихватывает. А не дай Бог что, а я одна… И ужин сегодня приготовила на двоих по привычке. А ты ел, сыночка?
– Ел, мам.
– Лера приготовила или, поди, заказывали?
– Лера приготовила.
– А что она приготовила?
– Ну… макароны там с чем-то…
– Макароны? Когда это я тебя, сыночка, кормила макаронами?!
– Вообще-то это фетучини с курицей было, – поправила я.
– Лишь бы назвать похитрее, – это уже Антон мне съязвил.
– Ты вроде всё съел и не жаловался, – напомнила.
– Вот какое отношение! Она там что, кричит на тебя?
– Не кричу я, Глафира Николаевна.
– А ты не перебивай меня, я с сыном своим разговариваю, своей семьёй!
– А он теперь и моя семья, – нагло заявила я.
– Ты не разевай роток… Не говори гоп… С девушкой, на которой женятся, не съезжаются и до свадьбы не живут! Тьфу, распутство одно!
– Так, мне это надоело! – я поднялась с дивана. – Завершай этот разговор.
– Она что, будет решать, когда сыну с мамой разговаривать? Сыночка? Ты там?
– Тут я, тут, мам.
– Антон! – я повысила голос.
– Ну чё ты? Я с мамой разговариваю, – он перевернулся на другой бок. Телефон упал на диван.
– Ой, а что ты смотришь, сыночка? – раздалось в трубке. Я ушла в другую комнату. Сидела там, пока Антон не закончил разговор. Оделась. Захотелось пройтись.
Вышла.
– А ты чего одетая? – Антон удивился.
– Я тебя уже просила не давать твоей маме говорить обо мне неприятные вещи.