Заложница его желаний - стр. 29
Ник вспылил. Обиделся. Обычно его сложно вывести из себя, но сейчас он накалился докрасна.
А может, он говорит правду? И это всего лишь реакция на несправедливые обвинения?
Он отворачивается и принимается делать бутерброд, что-то бормоча себе под нос.
– Ещё один вопрос, – обращаюсь я, и Ник резко поворачивается, одаривая меня презрительным взглядом. – Обещаю, последний: тебе что-нибудь говорит имя Даниэль Вульф?
– Нет, а кто это? Твой новый хахаль? – насмехается он.
Ясно. Не врёт.
– Да так… просто дьявол во плоти, – небрежно отвечаю я, направляясь наверх. – Ладно, я спать. Снова надумаешь исчезнуть – хоть эсэмэску черкни!
Глава 16Х
Как же мерзко ощущать себя обманутой. Понимать, что тебя со всех сторон обложили ложью, но ещё хуже – осознавать, что во всем этом замешан твой родной брат.
У меня больше нет идей, как вывести его на чистую воду, да и нужно ли? Не могу поверить, что Ник способен на подлость по отношению ко мне и к Хоуп. Да, он далек от идеала, но он – моя кровь. Самый близкий человек. И пусть сомнения гложут, я хочу ему верить. А что мне еще остается?
Я хочу ему верить, но в подсознании все равно зреет мысль о том, что каждый, независимо от кровных уз и благих намерений, рано или поздно может вонзить нож в спину. Но пока этого не произошло, я искренне надеюсь, что Ник на такое не способен. Хочу думать, что ему незачем мне лгать.
Во всей этой мутной истории один Вульф чувствует себя как рыба в воде. Он нарочно напускает туман, тешит свое самолюбие. Этот тип привык к поклонению.
Наверное, у него проблемы с самооценкой, и он таким образом её подпитывает.
Не удивлюсь, если раз в месяц он находит очередную дурочку вроде меня и затевает свою игру в "три долбаных желания".
Перспектива, конечно, заманчивая, если учесть, что эти желания, судя по всему, щедро оплачиваются, но меня коробит сама идея. Это дело принципа. Я ненавижу, когда кто-то, кому я ничем не обязана, пытается меня склонить к тому, что противно моей воле.
Если же Вульф на добровольных началах занимается подобной благотворительностью, то метод он выбрал явно не лучший. Принуждение – это насилие, а насилие – это статья. Мистер Вульф ходит по очень тонкому льду.
А ведь и правда. Может, заявить на него в полицию, и дело с концом? Жаль, что посоветоваться не с кем. Мне не помешал бы мудрый совет.
Забравшись в теплую постель, я решаю выкинуть дурные мысли из головы и как следует выспаться.
Могу себе позволить, в конце концов.
Я теперь безработная, а про колледж можно на время забыть. Теперь с чистой совестью можно валяться целыми днями и толстеть. Всё равно ходить некуда.
Отличный план!
Но мой настрой сбивается телефонным сигналом, а точнее, сообщением от Генриха:
«Я тут подумал… Раз тебя уволили с работы, не заинтересует ли тебя должность администратора в тренажерном клубе?»
Л: «Да кому я там сдалась? Ни опыта, ничего, кроме общепита. Неважно, заинтересует ли меня эта должность, я ее точно не заинтересую».
Г: «А вот это ты зря. Твоего согласия хватит, чтобы уладить все формальности. Ну что, как тебе предложение?»
Л: «А собеседование? Как меня возьмут без личной встречи? Вдруг я им не понравлюсь?»
Г: «Считай, ты его уже прошла, и с блеском!»
Л: «То есть как это? Генрих, объясни нормально, я ничего не понимаю».