Заложница его желаний - стр. 31
– Видел еще как! Они за дверью! Я их не пустил, а они грозят полицией. Говорят, за дом уже внесен залог. Ты что, продала наш дом?
С немыслимой скоростью я подлетаю к окну и смотрю на крыльцо. Там стоят женщина и двое мужчин, один – с иголочки одетый. Проклятый риелтор. Он сейчас трезвонит в дверь, не переставая что-то говорить по телефону.
Закипаю от злости, хватаю телефон с тумбочки и набираю номер, который въелся в память. Кажется, он высечен в ней так же четко, как и лицо человека, которому он принадлежит. И этот человек отвечает так быстро, будто знал секунду, когда я позвоню.
– Ты… Как ты посмел? – цежу сквозь зубы.
Ник мечется взглядом, настороженно следя за каждым моим движением.
– Здравствуй, мармеладка, – Вульф отвечает сонным голосом. И тут же в голове всплывает его наглая ухмылка, от которой меня тошнит. – Как и обещал, я выставил дом на продажу. Не ожидал, что так быстро найдутся покупатели. Они уже у вас? – из трубки сочится сарказм, пропитанный ядом.
– Ты мерзкий челов… Да у меня даже язык не повернется назвать тебя человеком! Я ненавижу тебя! – надрываюсь так, что в глазах темнеет, а у Ника от каждого моего слова отвисает челюсть.
– Жду тебя ровно через час, без опозданий, иначе сделка по продаже вашего дома состоится быстрее, чем ты моргнешь, – щелкает меня по лбу заочно и отключается.
Я в ярости, вся на взводе, но вместе с тем – опустошена безысходностью. Не знаю, что делать дальше, а надежда на лучшее умирает во мне с каждой секундой.
Ищу ответы, но оказываюсь в тупике и понимаю, что поиски бесплодны, как ни крути. Я стою на краю пропасти. Один шаг – и она поглотит меня… если… Если я не засуну свою гордость и моральные принципы куда подальше.
Нужно становиться взрослой и отстаивать себя. Нельзя сдаваться. Я не могу потерять этот дом. Дом, где прошло мое детство. Здесь каждая вещь хранит память о родителях. Каждый уголок дорог моему сердцу. Я не прощу себе, если у меня отнимут единственное место, где еще витает дух любимой мамы.
– Что все это значит? – обеспокоенный голос брата вырывает меня из оцепенения. – Кому ты звонила?
– Долгая история! Но знай, это из-за той Изабеллы, которую якобы трахнул Йен! Только вот почему-то ее трахнул Йен, а расплачиваюсь я?! – взрываюсь криком. – Кто она такая, Ник? Отвечай!
– Изабелла? Она… – брат мотает головой из стороны в сторону.
Вижу, как ему тяжело говорить. Это наводит на ужасные мысли, вплоть до того, что с ней случилось нечто страшное.
И тут до меня доходит, что брат что-то скрывает. Я узнаю это выражение лица.
Однажды я видела его таким, когда отец нашел травку в его куртке. Тогда он месяц отнекивался, но когда его поймали с поличным, раскаяние было написано у него на лице крупными буквами, как и сейчас.
– Ник, послушай, если ты хоть что-то знаешь о ней, ты обязан мне рассказать. Это может помочь. Неужели ты сам не видишь, в какой мы заднице? Я не хочу остаться на улице из-за какой-то непонятной девки!
– Я лишь знаю, что полгода назад она приехала из Австралии, чтобы поступить в колледж здесь, в Штатах, – тихо отвечает он, опуская виноватый взгляд в пол.
– Тогда я не понимаю при чем здесь я!
Брат молчит. Смотрит в одну точку, но не произносит ни звука.
Настроив себя на неизбежное, я собираю спутанные волосы в высокий хвост, беру свой телефон и решительно отправляюсь навстречу своему кошмару.