Залесский зверь - стр. 34

– А, если, предположим, одна из ее собак одичала и ушла из-под контроля? Подцепила бешенство, например. Разве в таком случае, Ольга тоже будет за нее отвечать?

– По нашей просьбе ветеринар проверил всех собак. Если среди них нашлась бы бешеная – это тоже было бы ответственностью хозяйки. Чуть меньшей, правда.

В нотках голоса милиционера Константин чувствовал раздражение. Адвоката преследовало ощущение, что этот человек хочет посадить кого-нибудь просто из принципа. Однако Костя понимал, что сейчас дальнейший разговор ни к чему не приведет. Он убрал документы в сумку и, уже направляясь к выходу, кинул последнюю фразу милиционеру:

– У меня будет одна просьба: впредь общайтесь с моей подзащитной исключительно в моем присутствии.

Милиционер промолчал. Костя хотел уже было закрыть за собой дверь, но на мгновение остановился, когда услышал вопрос следователя:

– Одного не могу понять: на кой ляд вам вообще понадобилось сюда приезжать?

Один из нюансов работы, который быстро усвоил Дима за свою короткую карьеру, заключался в том, что самостоятельная точка зрения – это лишняя и ненужная сложность в жизни милиционера. По возможности он опирался на рекомендации прямого руководства, коллег и своего отца.

Николай Александрович предупредил сына, что если ему доведется побеседовать с одной новенькой журналисткой из «Залесской правды», то нужно быть готовым к некорректным и провокационным вопросам. «Эти журналисты только отвлекают от работы. Додумывают факты да украшают всё своими настроениями. Дай им только шанс – в мгновение ока разрушат то, что мы двадцать три года строили. Сами, без них во всем разберемся».

Председатель попросил Диму, с одной стороны, аккуратнее общаться с журналисткой, а с другой – дать ей пару советов. Впрочем, Диме и не надо было ничего объяснять: он и сам не очень любил представителей прессы. Ведь они отвлекали от работы, крутились под носом, когда не нужно, и требовали фактов, когда их еще не было.

В дверь кто-то постучал, и вскоре на пороге показалась девушка с каштановыми волосами, в брюках и кожаной куртке.

– Добрый день, меня зовут Виктория. Я журналистка из «Залесской правды».

– Да-да, я помнил о вашем визите, – как можно дружелюбнее отозвался Дима. – Присаживайтесь, – добавил он, указав на стул напротив себя.

Вика достала из сумки блокнот, и Дима поневоле провел параллель с юристом. Тот демонстративно вынул целую папку с документами, но не спешил ими воспользоваться. У журналистки же были с собой небольшой блокнот и ручка, которая сразу побежала по бумаге, хотя Дима не успел еще ничего рассказать.

– Слушаю вас предельно внимательно, – произнес милиционер.

– «Залесская правда» освещает смерть Марии Ромашкиной, но мы всё еще не услышали вашей официальной позиции. Буду очень благодарна, если вы поделитесь информацией по ходу следствия: результатами экспертизы и подозрениями по делу.

Дима задумался, вертя пальцами ручку. Его лицо должно было выражать серьезность и сосредоточенность: мол, работа кипит, данных уже много, но мы не знаем, чем именно с вами поделиться. Но ведь всё было наоборот: информации совсем немного и у него полностью связаны руки. Дима не мог предъявить серьезные обвинения хозяйке псарни, и, как следствие, не мог и арестовать ее. Молодой милиционер не знал, что сказать журналистке и очень надеялся, что взгляд несильно его выдает.