Залесье - стр. 37
Грабители опешили и развернулись в нерешительности. А ожившие трупы подходили ближе и ближе. Они не говорили, не кричали, не отдавали команд. Изуродованные тела двигались молча, со слепой мрачной решимостью. Тут один из громил размахнулся и ударил умертвие полэксом. Череп треснул, туловище рухнуло на землю. Остальные враги опомнились и начали рубить направо и налево. Трупов было больше, но все безоружные. Они могли лишь схватить своих убийц, повиснуть на них, сбить с ног или впиться зубами. Тальмарийцы побеждали, хоть и не без потерь. Вот-вот они разделаются с нежитью и примутся за нас. И вдруг в тридцати шагах на дороге появилась женщина, молодая, красивая, с длинными белыми волосами, в угольно-черной робе с высоким воротником. В руках леди сжимала посох с пылающим навершьем. Незнакомка выкрикнула заклинание – странного вида лиловое облако сконцентрировалось над нами, а оттуда прямо в грабителей полетели разряды тьмы. То есть я сейчас понял, что это – магия тьмы. А тогда мне все происходящее казалось каким-то чудом. Далее чародейка принялась обстреливать головорезов вспышками фиолетового цвета. Они со свистом летели по воздуху и с треском врезались в мишени. Несколько мужчин сообразили и ринулись на ту госпожу. Но она хватила посохом по земле – ударная волна сбила громил с ног.
Вскоре все тальмарийцы пали замертво, а незнакомка подошла к нам.
«Твои кони заколдованы, сестра. Сейчас я выведу их подальше, а то вид моих воинов привел бы их в бешенство».
Она взяла под уздцы лошадей. Те послушно повиновались, телега поехала прямо по трупам.
«Ты, богохульное создание! – прохрипела настоятельница. – И не думай, что я буду тебя благодарить, тварь! Ты и твои дружки должны гореть в праведном огне!»
«Я знала, такие святоши, как ты, не окажут доброго приема. – Дама в черном прервала аббатису насмешливо и нагло. – Конечно, лучше быть поруганной и растерзанной, чем спасенной некромантом? Да, дорогуша?»
Вместо ответа – только звериный взгляд исподлобья.
«Впрочем, я сделала это не для вас, а для детей, – вздохнула чародейка и обратилась к нам: – Как вам, ребятки? Ваши попечительницы более охотно согласились бы отдать вас разбойникам, которые бы выпотрошили вас, словно поросяток, чем испытать позор, горькую участь быть спасенными презренным порождением порока и нечестивости. Просто помните, дети, кто сегодня сберег ваши жизни. Надеюсь, когда вырастете, вы научитесь отличать настоящую помощь от религиозных догматов. А теперь прощайте».
Женщина-маг развернулась и пошла назад – скорее всего, поднимать свою армию. Ветер играл ее волосами, полы робы из тенешелка струились по земле, пропитанной кровью. Такой я запомнил нашу спасительницу.
Мы же молчали. Боялись даже рот открыть. Ведь сестры, которые пережили унижение на глазах воспитанников, могли жестоко отыграться на нас, как бывало и ранее. Но с тех пор я понял, что хочу быть таким же могущественным, как та женщина, столь же гордым и независимым. Я не желал более быть бессловесным ребенком, терпеть побои, сносить наказания, безропотно слушаться священников, соглашаться со всем подряд из их лицемерных проповедей. Я хотел научиться стоять за себя, обрести силу. Только сила дает независимость.
Войну мы пережили в безопасности. Монашки, надо отдать им должное, потеряли только двоих из нас. Оказалось, приют был не таким и бескорыстным. Однажды меня вызвали и повезли обратно на запад, в разоренные земли. Настоятельница как-то прознала (у клириков везде связи), что мой дядя пропал на войне. Через своих людей аббатиса продала его поместье. Теперь оно стоило в несколько раз дешевле, чем в мирное время. Из всей суммы вычли долги сквайра, а главное – мое содержание у сестер.