Закрытый показ - стр. 28

– Оленька, – с усилием прохрипела она. – Лекарство Оленьке…

Фил выдохнул сигаретный дым и склонился над раненой. Его обдало смесью разнообразных запахов – крови, испорченных зубов, старой поношенной одежды, пропитанной кислым потом, – и он поморщился.

– Оленька? – спросил Фил. – Кто такая Оленька?

Женщина жадно хватала ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба.

– Внучка… Лекарство…

Фил махнул рукой, делая знак Карпычу, и «Мицубиси», моргнув рубиновыми стоп-сигналами, остановился в метре от лежащей женщины.

– Внучка, – повторила старуха, когда парни подняли ее, взявши за руки и за ноги. Она вскрикнула от боли, когда ее, словно запаску, швырнули в багажник.

Молодые люди сели в автомобиль.

– Не бзди, братуха, – сказал Фил. Засунув руку в нагрудный карман джинсовки, он выудил из него крошечный полиэтиленовый пакетик, внутри которого виднелись ярко-зеленые кругляшки таблеток.

– Что это? – недоверчиво покосился на руки приятеля Карпыч.

– Закинься, полегчает, – произнес Фил.

Проглотив одну таблетку, он запил ее ромом. Помявшись несколько секунд, Карпыч последовал его примеру.

– Надеюсь, приход у них не такой, как был в прошлый раз. Я после той вечеринки неделю в себя приходил.

– Тогда тебе колеса не я подгонял, а какой-то лох, – возразил Фил. – Я корешей дерьмом не угощаю.

– Куда теперь?

Фил мельком оглядел свои руки, на которых виднелись разводы крови.

– Минут пятнадцать назад мы проехали озеро, помнишь?

Карпыч кивнул.

– Я видел у тебя трос в багажнике, – продолжил Фил, вытирая руки об джинсы. – Привяжем к бабке камень, и все. С приветом, Одуванчик.

Карпыч медлил, неуверенно поглядывая в зеркало заднего обзора.

– Ну… не знаю, Фил. Это же… как его… мокруха. Убийство то есть.

Фил засмеялся сухим лязгающим смехом:

– Хорошо, сердобольный ты мой. Поехали искать больницу. В ментовке заведут дело по наезду, а у тебя защита диплома на носу. Тебе нужен этот геморрой? К тому же, по ходу, у старой клюшки сломан позвоночник. А это значит, что в лучшем случае она будет лежачим инвалидом на всю жизнь. В худшем – склеит ласты по дороге. Нам, кстати, забот меньше.

Карпыч глубоко вздохнул.

– Ром еще остался? – с надеждой спросил он, и Фил с готовностью протянул ему бутылку.

Иномарка, скрипнув шинами, развернулась и покатила в обратном направлении.

– Кстати, почему во время ДТП всегда башмаки слетают? – полюбопытствовал Карпыч.

– Что тут непонятного, все и так ясно, – хмыкнул Фил. – Машина сбивает тело, а не ботинки. Обувь остается на месте, она трется подошвами об асфальт, происходит сопротивление, и терпилу просто как бы выдергивает из башмаков.

– Надо же…

– Физика, мля, – с важным видом сказал Карпыч.

Ливень не прекращался, и дворники с монотонным скрипом послушно елозили по растрескавшемуся лобовому стеклу.

Когда в 18:59 экран погас, Юрий вскочил со своего места и принялся мерить камеру шагами. Края его измятой рубахи развязались, демонстрируя плоский живот, покрытый седоватыми волосками.

Жанна обессиленно опустила голову. В висках колотило, глаза щипало, словно в них сыпанули толченого стекла, ее бросало то в жар, то в холодный пот. Кошмарные кадры фильма, повторяющиеся каждый час с убийственной монотонностью, доводили до безумия. В какой-то момент ее вдруг вырвало. С этого мгновения она сфокусировала свой взгляд на электронном табло времени, цифры на котором мерно отщелкивали свой счет, и уже не отводила его до конца фильма.