Закованные в железо. Красный закат - стр. 41
– Здравствуйте люди! Меня зовут Юрий Горейко, я капитан взвода ОМОНа. С частью из вас я уже знаком, мы путешествуем из Дубно, с остальными рад познакомиться. Скажу пару слов о том, что я, как и вы, немного растерян из-за того, что происходит, меня также тревожит неизвестность. Скажу вам больше, я думаю, что мы сильно зависим от удачи, а это уже плохо. Но я также знаю, что на данный момент мы в укрытии, пока что нам ничего не угрожает кроме неизвестности. У нас, как я вижу, нет раненых и лежачих, поэтому в нашей ситуации есть много позитивных моментов. Знаю, вы в гневе ведь все, над, чем вы работали, все кануло в Лету, но главное – это наша жизнь и за нее мы будем бороться. Обещаем, что я и мои ребята не бросим ни одного из вас. Нам необходимо держатся вместе!
– Какой у вас план, капитан, – быстро вставил Игорь, кому как не ему знать, как сложно управлять массой людей. Он очень сильно подыграл и помог Горейку тем, что не дал нескольким бьющимся в истерике женщинам, сеять панику в сердцах у остальных.
– План есть, он рискованный но…
– Знаем ваши планы! Вы используете нас всех, и все умрут, никого вам не жаль! Уже науправляли страной, ироды! – толстая тетка лет пятидесяти начала поливать всю комнату своей истерикой и малодушием. А зачем она это делала? Хоть она знает зачем? Что это изменит? Будущее нужно лепить из того, что есть, а не из того, чего нет. А если есть только пару рук, оптимизм, и надежда, то зачем рушить и это? Что ж, воистину малодушие и страх убивают не хуже пули.
– Да – вмешалась другая женщина – почему мы должны вам доверять? Вы заперли нас тут как скотов, говорите, что так нужно и ничего не рассказываете! – она заплакала.
– Да хватит вам – в разговор влез уже какой-то мужчина – ребята хотят нам помочь, мы все в одной и той же ситуации.
Гул от шума и споров продолжался. Горейко не особо печалился по этому поводу, он даже удержал бывшего мера от реплик.
– Пускай попробуют изменить что-то разговорами и злостью, когда у них не получится, они снова обратят на нас внимание – шепнул он ему на ухо.
Люди спорили несколько минут. К ним присоединялись все новые и новые участники. Кто-то плакал, кто-то негодовал и злился, кто-то кого-то оправдывал, кто-то кого-то ругал. Какой-то мужчина даже выбежал к Горейку, и начал злиться, в чем-то упрекая его, но перед видом холодного, уверенного и спокойного взгляда тут же остыл, утих и украдкой отправился куда-то в толпу, чтоб более не обращать на себя внимание. Он вынырнул из ада этих споров и грязи, из этой ненависти и отчаяния и вся она разбилась в один миг, наткнувшись на разум и веру, которые предлагал Горейко. Он понял, а если и не понял, то нутром почувствовал, что в его негодовании нет ни капли истины и ему стало стыдно. Вскоре все больше людей разошлись из толпы по комнате, не в силу выслушивать глупые доводы и всю ту грязь, которая полилась из озлобившихся еще при былой жизни людей. Вскоре в споре уже участвовало всего лишь несколько людей, и Горейко понял, что пора.
– План действительно есть – сказал он просто и спокойно, так, как будто ничего не произошло.
Он излучал уверенность, хотя в душе сильно переживал, что ничего не получится, сердце билось и хотелось дышать чаще, но этого никто не заметит. Горейко не был прирожденным лидером или героем, но когда было нужно, когда было тяжело, он восставал из пепла первым.