Закон сохранения добра. Девять пьес для моего театра - стр. 11
смерть лёгкую мне посулил… Иуда!
Но я – не Иисус – дурак!
Хотя и мне, как и Мессии, тридцать три…
Христос недолго мучился – уж до зари
вечерней воИтель один,
по прозвищу Лонгин,
пронзил копьём Его святую грудь…
К тому же умер Он не как-нибудь,
а, понимая всё прекрасно,
что гибнет в искупление грехов людских…
А я, как псих…
страдаю лишь за одного тебя…
Его доселе помнят; возлюбя,
во храмах воспевают ежечасно —
меня ж забудут через полчаса…
Хотя бы ты, Кандид, всплакнул; али слеза
из глаз нейдёт? Ну что ж,
цена моим мученьям грош,
к тому ж, дня два придётся мучиться не менье,
а мож все три…
КАНДИД
Вдвойне, наверно, тяжело мученье
на кое сам пошёл…
АЛЕН
Не говори…
К тому ж насчёт сулёной славы…
(в сторону)
Слог каков!
(Кандиду)
…сдаётся, ангел набрехал…
Я две поэмы токмо набросал
да сотню не прописанных стихов…
КАНДИД
(возмущённо)
Не ты, а я…
АЛЕН
(грубо)
Прикрой-ка рот,
я – ноныче Кандид, и знать мои стихотворенья…
(стонет)
Невыносимые мученья —
ранение в живот…
КАНДИД
(вполголоса)
Друг, не обмолвись, вроде кто идёт…
Ален снова стонет и теряет сознание.
Явление двенадцатое
Те же, входил лекарь герр Кранкен.
КАНДИД
Герр Кранкен, наконец-то, год пройдёт,
пока дождёшься вас…
КРАНКЕН
(с акцентом)
Распутица пофинен,
я ехать бричка, но на полофинен
пути застрьянул, неторазвита страна…
КАНДИД
Как можно, Клаус? Ваша-то жена
ведь русская…
КРАНКЕН
Ja, ja, труг мой…
(присаживаясь к Алену-Кандиду)
Ну, што, mein Held, опьят? Кандид, ротной,
(вынимает из саквояжа слушательную трубку)
вы ш опещали боле не шалить.
Фам, расумейю, хотца попалить,
пороховайя ньюхать гарь?
Так ф лес ступай, там мноко фсьякой тфарь…
(приложив трубку к груди, начинает слушать)
Тыши, камрад… Какой вас фид!
КАНДИД
Вид на Мадрид…
Ален открывает глаза.
АЛЕН
Ответь мне, жид,
когда сыграю в ящик я?..
Немец от неожиданности роняет трубку.
КАНДИД
(оправдываясь)
Он по болезни бредит видно…
Очнись, Кандид, герр Кранкен близ тебя,
он – немец…
АЛЕН
Как обидно…
Я даже здесь не всё предугадал…
Ален снова проваливается в беспамятство.
КРАНКЕН
(осматривая рану)
Тяшёлый слутчай, дьяфол загадал
вас, Herr, стрелять…
(обращается к Кандиду-Актёру)
Was… Што за льютти?
Што не шифётся им? Фот ты, актёр,
твой не пойдёт на рОжон грутти?
КАНДИД
Не знаю…
КРАНКЕН
Ja, ты на язык остёр,
ты можно тоже… как сей госпотин…
КАНДИД
(пытаясь войти в образ Алена)
Да нет! ведь я – не дворянин,
кто ж станет-то с простолюдином драться?
КРАНКЕН
Ja, ja… Фсё мошет штаться…
Но как слутчиться фсё?.. Чего поэт
не потелил с Артёмом?..
КАНДИД
Герр, привет!
Ужель не знаешь, как устроен свет…
Два чистокровных жеребца кобылу
не поделили – заиграла кровь —
(недаром с ней рифмуется любовь)
чрез это подрались…
КРАНКЕН
(покачивая головой)
Ja, ja… дефать не мокут силу —
я это знаю…
неоднократно исцеляю…
Цена таким херроям – грош…
А Битов фаш – петух карош…
АЛЕН
(возмущённо)
Довольно, вы…
(Кранкену)
Ответь мне, эскулап,
сколь протяну ещё…
КРАНКЕН
Ты ощень слап,
и ран тьяшёлый…
АЛЕН
Сам то знаю,
скажи мне лекарь, сколь ещё страдать?..
КРАНКЕН
(разводя руками)
Не фолен знать,
я – федь не Gott, я не решайю
судеп льютской…
АЛЕН
Ах, вашу мать…
(снова теряет сознание)
КАНДИД
(шёпотом Кранкену)
Идём в другую залу, пусть он отдохнёт…
КРАНКЕН
Чем оттыкать? – он до утра не тошифёт…
Кранкен и Кандид уходят из спальной комнаты.
Явление тринадцатое
Ален один, входит Аггел… Подходит медленно к кровати и садится на стул.