Закон семи - стр. 17
С этими мыслями Костя и встретил рассвет. В узкой келье темнота начала медленно таять, теперь стало возможным различить противоположную стену и колченогий стол. За окном серело, а Костя так и не сомкнул глаз. Жизнь в монастыре начиналась рано, и он прислушивался к звукам, доносившимся с улицы: вот кто-то прошел под окнами, и вновь все стихло, затем послышались шаги в коридоре. Крадучись, кто-то прошмыгнул мимо, замерев на мгновение прямо напротив его двери. Костя нахмурился, прислушался и вскоре опять различил шаги, торопливые, но осторожные, и вновь человек замер возле его двери, а вслед за тем в дверь постучали, и Костя услышал вкрадчивый голос:
– Константин Иванович…
Костя вскочил, решив, что вернулся ночной знакомец Сергий, и стал поспешно одеваться, жалея, что не сделал этого раньше. Но открыть дверь неодетым он счел для себя неприличным, а потому сказал негромко:
– Иду, иду, одну минуту…
Но человек, стоявший за дверью, кинулся бежать, уже не таясь. Чертыхаясь, что, безусловно, не приличествовало святому месту и говорило о крайнем волнении и досаде, Костя бросился к двери. Но она оказалась заперта! Поначалу его это удивило, а потом испугало, ведь замки на дверях келий отсутствовали, и тому, что дверь невозможно открыть, должно быть объяснение. Причем возможно лишь одно: кто-то не желал, чтобы он мог выйти, и чем-то подпер дверь с той стороны. Вряд ли это сделал Сергий, а то, что он поспешно удалился, скорее связано с появлением какой-то опасности, и опасность должна быть весьма существенной, если его, Костю, решили на время нейтрализовать.
Вот какие мысли вихрем пронеслись в его голове, и он, забыв о приличиях, закричал во всю мощь легких:
– Василий Лукич, на помощь!
Василием Лукичом звали Никифорова, и тот, к счастью, услышал отчаянный вопль, xoть и находился в другом крыле. Надо сказать, ночью ему тоже не спалось, и он в столь ранний час был уже на ногах. Более того – следовал как раз по коридору в сторону кельи, отведенной Константину. Не желая беспокоить своего юного товарища, Никифоров намеревался осмотреть монастырь до приезда доктора, но Костин вопль его напугал, и он побежал на зов, а потом замер в недоумении, заметив, что дверь кельи подперта суковатой палкой. Через мгновение он уже распахнул дверь и увидел испуганное лицо Кости.
– Что происходит? – спросил растерянно, на что Костя ответил невнятное:
– Вот туда…, нет – туда… – И покрутил головой, пытаясь решить, в какой стороне скрылся Сергий.
Никифоров наблюдал за коллегой с беспокойством. И тут монастырскую тишину взорвал еще один крик, пронзительный, отчаянный, от которого холод подступил к сердцу.
– Это там, – первым вышел из столбняка Никифоров, и оба бросились по коридору в сторону крытой галереи.
Через несколько минут они стали свидетелями удручающего зрелища. Галерея располагалась довольно высоко над землей, монастырский двор был вымощен камнем, и сейчас там, внизу, раскинув руки, лежал человек в черной монашеской одежде. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: человек мертв. Лежал он неподвижно, и отсюда, сверху, более напоминал сломанную куклу. По каменной плите от виска монаха стремительно растекалось кровавое пятно, темная густая кровь казалась ненастоящей. Возле тела стояли трое монахов и испуганно жались друг к другу. К ним быстро подошел отец Андрей, наклонился к телу, и тут раздался голос Никифорова: