Закон чебурека - стр. 9
Наша писательница обожает расспрашивать свежих людей об их литературно-художественных пристрастиях. Вот и сейчас она настойчиво допытывалась у гражданина Капустина:
– Самый яркий, а? Незабываемый? Выбивающий слезу? Вызывающий катарсис?
– Пожалуй… – Капустин задумался.
Мамуле явно понравилось, что он серьезно отнесся к ее вопросу, и она обворожительно улыбнулась.
Папуля, если бы он это видел, мигом выбил бы из Капустина и слезу, и зуб-другой. Такой катарсис устроил бы – Отелло отдыхает!
– Наверное, «Бременские музыканты», – наконец нашелся с ответом Капустин. – Старый советский мультик. Помните, как зверюшки уезжают из дворца наутро после свадьбы Трубадура и Принцессы? Медленно-медленно едут они по дороге и грустно-грустно поют свою песенку, и мордочки у них ужасно печальные, и ушки так уныло болтаются. – Он состроил плаксивую мину и жалобно провыл: – На-а-аша кры-ыша – небо голубо-ое…
– Да-да? – подбодрила его мамуля, слушая с преувеличенным интересом, который больше подошел бы другому профессионалу – не литератору, а психиатру.
– И тут вдруг до них доносится радостный голос Трубадура! – Капустин стряхнул с себя грусть-тоску, приставил ладони рупором ко рту и радостно прокричал: – Наше счастье жить одной судьбо-ою!
И снова на миг перевоплотился в печального зверя, глаза которого тут же засияли, обвисшие уши вскинулись, задние лапы притопнули, передние бодро забарабанили по лавке:
– Лалала-лала! Ла-лала, ла-ла-ла-ла-ла! Лалала-лала! Ла-лала, ла-ла-ла-ла-ла!
– Театр одного актера! – восхитилась Трошкина, непроизвольно дернув ногой в такт задорному лалаканью.
– Лалала-лала! Ла-лала, йе! Йе-е, йе-е, йе-е! – закончил Капустин, зажмурился и помотал головой. По щеке его скользнула блестящая слезинка. – Это было самое трогательное, что я видел в жизни. Честно! До сих пор плачу, как только вспомню.
– Однако-о-о, – уважительно протянула мамуля. – Я как-то недооценивала… Хм… А ведь ретеллинг нынче в моде…
Она подняла глаза к одинокому кудрявому облачку и задумчиво посоветовалась то ли с ним, то ли со своей музой ужастиков:
– Положим, ночью после свадьбы во дворце случилась страшная трагедия и все люди погибли. Выжили только звери, бременские музыканты, и вот они уезжают, оплакивая своего дорогого друга. Вдруг скрипучие ворота замка распахиваются, и восставший зомби-Трубадур устремляется вослед своим товарищам! А те сначала – ла-ла-ла-ла-ла, потом понимают – ой, нет, это ж полное йе-е, но им уже не убежать, не спрятаться, не скрыться… Их ковер – цветочная поляна, там они все и полягут…
– А? – озадаченно моргнул, прослушав монолог вдохновленной писательницы, Капустин.
– Вот зачем она так, – хныкнула впечатлительная Трошкина. – Кимка любит этот мультик, а мне теперь страшно будет его смотреть!
Я поняла, что надо давать занавес.
– Ну что ж, милые дамы, нам пора! – Я выступила из укрытия и громко хлопнула в ладоши. – Виктор, приятно было познакомиться, как-нибудь еще непременно увидимся…
– Я помогу с багажом! – Капустин, вопреки моим опасениям, не стал затягивать внезапную встречу. Он первым подскочил со скамейки и, подхватив самый большой чемодан, унесся с ним по дорожке к рецепции.
Мы с Трошкиной едва успели посторониться с его пути.
До рецепции он наверняка добрался, потому что оттуда прибежали два чернявых хлопчика в фирменных рубашках-поло с лого апарт-отеля. Они расхватали прочий багаж, не покусившись только на лопнувший желтый чемодан. Его потащили мы с Алкой.