Заклятие истинной любви - стр. 7
Мартина улыбнулась, но в ее словах сквозила легкая неуверенность, и Эванджелина на мгновение замерла от настигших ее сомнений. Образ Аполлона, как и все остальное, казался слишком идеальным, чтобы быть правдой.
Когда Эванджелина наконец-то осталась одна, она посмотрела в зеркало и увидела принцессу. О таком можно было только мечтать.
И все же Эванджелина не чувствовала себя таковой.
Она словно воплощала собой образ принцессы, наряженной в утонченное платье, получившей и принца, и замок в придачу, но в то же время Эванджелина ощущала себя той, кто всего этого совсем не имел. Ей казалось, что она просто примерила чужой наряд и играла роль, из которой могла бы легко выйти, вот только она не представляла, кем еще ей быть. А все потому, что она больше не чувствовала себя той девочкой, которой была раньше, – девушкой, полной надежд, верящей в сказки и любовь с первого взгляда, мечтающей обрести «долго и счастливо».
Останься она той девочкой, то, возможно, приняла бы резкие перемены и не стала бы задавать так много вопросов.
Но что-то случилось с той девочкой – что-то случилось с ней. И Эванджелина не могла отделаться от мысли, что проблема крылась не только в утраченных воспоминаниях.
Невыносимая боль все еще терзала ее сердце, как будто оно было разбито и от него остались лишь острые осколки. Эванджелина прижала ладонь к груди, словно боялась лишиться и того, что осталось от сердца. И снова ее охватило неотвратимое чувство тревоги, что среди забытого было кое-что более важное – важнее всего остального, важнее всего на свете.
Она должна была передать кому-то нечто жизненно важное. Но как бы ни пыталась, Эванджелина никак не могла вспомнить, что именно должна рассказать и кому.
3. Эванджелина
Солнце уже клонилось к закату, и в покоях Эванджелины начало темнеть. Она расхаживала туда-сюда по коврам, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из своей прошлой жизни. Она лишь надеялась, что по возвращении Аполлон сможет дать ответы на изводившие ее вопросы. Но когда двери в ее покои наконец-то открылись, вместо принца Эванджелина встретилась с пожилым лекарем и парой его молодых учениц.
– Я лекарь Ирвис Стиллграсс, – представился ей бородатый мужчина в очках, сидевших на самом кончике его острого носа. Указав на двух девушек рядом с собой, он добавил: – А это мои ученицы, Тельма и Ирелл. Его Высочество приказал нам задать несколько вопросов, чтобы понять, какая часть ваших воспоминаний была утрачена.
– Есть ли способ их вернуть? – спросила Эванджелина.
Лекарь Стиллграсс, Тельма и Ирелл одновременно поджали губы. Эванджелина приняла этот жест за отрицательный ответ, что даже не удивило ее. Еще один тревожный знак. Эванджелина всегда надеялась на лучшее, но сегодня надежда отчего-то покинула ее. Она по-прежнему хотела понять, что же с ней случилось.
– Вам лучше присесть, принцесса, – предложил лекарь, указывая на мягкое кресло у камина, и Эванджелина послушно опустилась на него.
Молодые ученицы остались стоять, почти нависая над ней, а Стиллграсс принялся задавать вопросы.
– Сколько вам лет?
– Мне… – Эванджелина внезапно замолчала, пытаясь отыскать в памяти нужный ответ. В одном из последних четких воспоминаний ей едва исполнилось шестнадцать лет. Отец тогда еще был жив, и Эванджелина смутно помнила его счастливую улыбку, когда он открывал новый сундук с диковинками. Но больше Эванджелина ничего не смогла припомнить.