Заигрывающие батареи - стр. 8
Танк вместо выстрела бодро плесканул во все стороны жидким огнем и вспыхнул весь, как стог сена. Закоптил в небо и второй. Немцы все еще лезли из лощины, но перекрестный огонь шансов им не дал никаких. Успели еще несколько раз врезать осколочными снарядами – и тут Бондарю опять не повезло. Глянул на встревоженный вскрик Васи и только рот раскрыл: маслянисто посверкивающий ствол второй его пушки беззаботно уехал назад, как раз между станин. Да там и остался, не желая возвращаться на положенное ему место. И двое из расчета завозились, закорчились. Зацепило.
– Твою ж мать! – с чувством высказал свои ощущения Вася.
И пальба кончилась – немцы откатились зализывать раны.
Комбат выразился куда энергичнее, узнав, что в его батарее теперь только две пушки в работе. Совершенно невиновному в этом старлею все равно досталось на орехи. От злости за такую выволочку напросился выбраться к битым машинам – тем более, что силуэты и впрямь не совпадали с теми, что на картинках.
Взял с собой пятерых из расчета, обстрелянных уже – и сползали, вместе с ребятами из пятой батареи.
Сознание кололо какой-то несуразицей, но – приятной. Когда уже добрались до разбитых машин – сообразил. Пехоты немецкой с танками не было. Голыми коробки приперлись. Вот это – праздник. Все же когда фрицы с десантом едут – к шести наблюдающим из танка глазам добавляется еще два десятка. И стрельба их, инфантеристов сраных, сильно мешает. И не откатываются танки сразу, как сейчас, цепляются за местность. Бондарь сам службу танкистом начинал, потому чуял врага.
Пленных пригнать не вышло – нашли одного, забившегося под танк и стонавшего в беспамятстве, остальные были мертвы и сильно изодраны: рвет снаряд мяконькое человеческое тельце немилосердно.
Из шести стоявших на выходе и в узости лощины серых громад горело две. В них щелкали патроны и снаряды, словно внутри барабанили пьяные джазисты. Не в такт и не в лад, но старательно.
Остальные аккуратно проверили – комбат зря напомнил, что все бумажки собрать надо. Бондарь и сам не вчера из-под лавки вылез, и у рваных мертвяков документы прибрали. Ну, конечно, не только их – пистолетики там, всякие мелочи. Когда обратно пришли, у хозяйственного Гайнуллина сверток заметил странный. Доперло: на сиденьях танковых только что такой дерматин видел, а боец сапоги хорошо шьет, как раз на голенища припас. Так что не только, значит, свинтили что смогли, но и сиденья порезали.
Перемазались, конечно, не без этого, но зато было что доложить: бумаги сразу в штаб бригады с нарочным отправили, да пришлось еще срочно рапорт писать – таких танков на фронте не видали, это совсем новое что-то. Ходовая похожа: так же катки одни в другие входят по-шахматному, но корпус другой, лоб покатый, башня совсем не такая и пушка в 75 мм. Пару снарядов тоже в штаб отправили, вместе с бумагами и замерами (Бондарь помнил, что указательный палец у него – 8 сантиметров, а ладонь – 20). В дыру, которую его пушка просадила в корме, сунул палец, сумел его за броней загнуть и сделал вывод, что сантиметра четыре тут стали. Из дыры вяло вытекала какая-то пенистая жижа. Лизнул – защипало язык. Ничего в голову не пришло, что такое может в моторном отсеке пениться – не пиво же там? А и по вкусу – никак не пиво.