Загадка для благородной девицы - стр. 46
– Знаешь, что меня больше всего удивляет в современной молодежи, Наташа? – продолжал Ильицкий со злой ухмылкой. – Что вы беретесь судить о вещах, в которых ровным счетом ничего не смыслите. Ты понимаешь, дорогая кузина, что только что оскорбила всех российских офицеров, вместе взятых?
На Натали было жалко смотреть во время этой тирады: мне казалось, что еще одно слово Ильицкого – и губы ее задрожат, и она расплачется.
И я опять не сдержалась.
– Евгений Иванович, – заговорила я, пытаясь не показывать, как я не выношу этого человека, – никто из присутствующих здесь не сомневается, что у вас знаний о жизни больше, чем у восемнадцатилетней девицы, ведь вы напоминаете об этом при каждом удобном случае. Но поступок ваш действительно скорее исключение из правил, потому что в России никогда не ценили солдат, использовали их как пушечное мясо. Кто из ваших полководцев сказал: «Мужиков бабы еще нарожают, а за лошадей золотом плачено!» – Апраксин, кажется? Но преподносилось это всегда в России как безграничная храбрость русского солдата, будто у этого солдата и правда с рождения была единственная цель – умереть где‑нибудь… при обороне Севастополя[3] или в очередной Русско‑турецкой войне из‑за того только, что российскому императору захотелось в очередной раз расширить границы.
– Если уж вы сами затронули Крымскую войну, то я смею напомнить, что в тот раз и речи не шло о расширении границ – Россия лишь оборонялась: защищала свои же земли, свой флот и своих братьев по вере.
– Да, защищала братьев по вере… Россия всегда желала освободить христианские народы Балкан от власти Османской империи – что, быть может, и можно было бы назвать благородным, если бы не очевидна была подоплека – желание захватить контроль над черноморскими проливами.
– А у народов Европы цель, разумеется, была самой благородной! – хмыкнул Ильицкий. – Как писали французские газеты? «Реванш за поражение тысяча восемьсот двенадцатого года»? Только знаете, Лидия, в России герои обороны Севастополя будут прославляться в веках, а вот в странах Запада обстоятельства Крымской войны будут всегда умалчиваться, потому что три сильнейших мировых державы целый год пытались сломить сопротивление горстки российских солдат и офицеров… Что это, если не храбрость? Недоступная, очевидно, для понимания некоторых…
В этот момент над головами грянул раскатистый гром, и тотчас как из ведра хлынули потоки воды – в считаные секунды я оказалась вымокшей. Однако наш с Евгением спор, делающийся с каждой репликой все более и более жестким, это прекратило моментально.
– Боже, как холодно! – взвизгнула Натали, одетая куда легче меня.
– Возьми… – Ильицкий, стоявший к ней ближе всех, скоро набросил свой сюртук ей на плечи. – И в дом скорее, ты же простудишься!
Он взял ее под локоть, они почти бегом скрылись за кустами сирени. Князь Орлов, мечтающий предложить Натали хоть какие‑то свои услуги, не замедлил помчаться следом. Андрей тоже направился было за ними, но остановился и оглянулся на меня. А я, даже не делая попыток укрыться от дождя, упрямо отвернулась, давая понять, что лучше буду мокнуть, чем снова увижусь сейчас с этим ужасным человеком.
– Лидия, вы же простудитесь, пойдемте в дом! – перекричал Андрей шум дождя.
– Не простужусь! – Я рукой откинула с лица мокрые волосы и упрямо продолжала стоять на месте.