Загадка для благородной девицы - стр. 43
Уже после прибытия моего в Россию Ольга Александровна очень настаивала на крещении в православной вере, но я так резко и отчаянно была против, так правдоподобно уверяла ее в своей приверженности католичеству, что она сдалась. Правда, пообещала, что это все равно не избавит меня от изучения Слова Божия.
Я никогда не видела в храме что‑то большее, нежели произведение архитектурного искусства, но сегодня этот колокольный перезвон, чистый, как само небо, словно выдернул меня из повседневности. Я не нашла возможным сдвинуться с места, пока колокола не стихнут. И глядела все это время на скромную белокаменную церковь – куда более скромную, чем те великолепные храмы, что мне доводилось видеть в Петербурге. В те петербургские храмы я если и заходила, то лишь по чьей‑либо указке. Да и стремилась уйти как можно скорее.
А в эту церковь ноги понесли меня сами. Я неловко перекрестилась на входе и как завороженная вошла внутрь.
* * *
По возвращении в усадьбу в доме я никого не застала. Хорошо, что горничная подсказала, что господа изволят завтракать на природе – в сиреневом парке. Там‑то я и увидела прелестную картину: Натали и Андрей играли в леток[1], а чуть в стороне был уже разоренный стол: разумеется, все уже успели позавтракать. За столом в гордом одиночестве и в вальяжной позе еще сидел Евгений Иванович и время от времени прикладывался к плоской металлической фляжке, наблюдая за летающим воланом.
Я ненадолго задумалась, чего не хочу больше – остаться голодной в это утро или вступать в разговоры с Ильицким? Решила, что лучше воздержусь от завтрака, и наше общение ограничилось тем, что мы кивнули друг другу издалека, и я направилась к скамейке, где уже сидела горничная Даша и качала люльку с ребенком. Даша, видимо, тоже не жаждала приближаться к Ильицкому.
– Утро доброе, барышня.
Она хотела было подняться, но я жестом велела ей сесть.
– Гуляете? – констатировала я с улыбкой и взглянула на посапывающего младенца в ворохе кружев.
– Это я велела Даше здесь посидеть, а то крутится и крутится все со своими уборками, – крикнула Натали, уже заметив меня, но не отрываясь от игры.
Андрей увидел меня чуть позднее – обернулся и поклонился куда почтительней, чем Ильицкий. Не без удовольствия я отметила, что лицо его просветлело: безусловно, он был рад мне.
И тут же ему в спину врезался воланчик, запущенный Натали. После чего моя подруга звонко, явно желая привлечь к себе внимание, расхохоталась и молвила с укоризной:
– Не будете в следующий раз отвлекаться, Андрей!
– А у вас отлично поставлен удар, Наталья Максимовна, – откликнулся Миллер со смехом. – Так, говорите, прежде никогда не играли?
– Честное слово, первый раз в жизни взяла ракетку в руки! – ответствовала Натали. – Просто вы отличный учитель.
Вообще‑то игрой в леток в Смольном развлекались каждое лето. И Натали всегда была одной из лучших: удар у нее действительно сильный, несмотря на ее худосочность и малый рост.
Но я, разумеется, ни словом, ни лицом не выдала ее лжи, а лишь молча устраивалась рядом с Дашей. Натали крепко взялась за Андрея: вчера за ужином демонстрировала ему свой интерес к политике, а сегодня надела кокетливое платье с укороченными рукавами и матросским воротником. А волосы, похоже, намеренно плохо закрепила, чтобы ее кудри имели возможность выбиться из прически, делая из нее эдакую златовласую нимфу.