Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен - стр. 12
«А где же корыстный мотив? Где корыстная составляющая?» – спросите вы. «Экзистенциальные мотивации – это прекрасно, спору нет; однако автору не до конца веришь, если не понимаешь, в чем его корыстный интерес. Уж очень многие прикрываются экзистенциальным и высокодуховным, белым и пушистым, „идеями“, маскируя свои вполне прагматические, приземленные интересы. Так есть корыстный мотив или нет? Где монетизация мотива?»
Мне было бы досадно, если бы меня заподозрили в отсутствии корыстных мотивов. Все-таки корысть неотделима от реальности. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо (банальности как-то успокаивают и отчасти настраивают на мирный лад). Думаю, это скорее хорошо, нежели плохо. Если я скажу, что корыстные мотивы непричастны к созданию этой книги, я солгу; если я скажу, что корыстные мотивы водят моим пером, подавляя все остальные, я солгу еще больше. К счастью, мне уже достаточно много лет, чтобы можно было понять, какие интересы управляют моей жизнью.
Стремление к богатству или достатку любой ценой не было в моей жизни определяющим. К счастью, мне уже слишком много лет, чтобы откладывать замысел предлагаемой книги на потом. Мое потом – это сейчас или никогда. В мои годы писать книгу исключительно ради денег – это хуже, чем измена собственным идеалам, хуже, чем предательство себя: это глупость.
Корысть моего мотива в том, что я недостаточно альтруистичен (вообще неверие в «белое и пушистое», в частности в альтруизм, – мой грех): я получаю удовольствие оттого, что именно я, а не кто-то другой, открываю кому-то глаза на главное в жизни. Я первым пересекаю ленточку на финише марафона «от смысла к идеям».
Помогать приятно.
Моя корысть называется как приятно быть бескорыстным (но вполне полезным для других). Моя доля удовольствия, переходящего в удовлетворение, достается мне.
Это удовлетворение педагогической и исследовательской природы, что уж тут скрывать.
Моя книга не учебник, конечно; однако отчасти ее можно считать педагогическим проектом.
Вполне возможно, что мои мотивы сконцентрированы в одном тезисе: лета к педагогике клонят.
Возможно, моя книга затеяна из педагогических соображений больше, чем мне кажется.
В определенном возрасте личность почти неизбежно стремится к превращению в педагога. Это закон. Об этом мы поговорим подробнее в соответствующем месте книги.
Но это не отменяет того, что сказано выше.
Напротив: позволяет сфокусироваться на нем.
Позволяет сделать сказанное о гуманитарной науке содержанием педагогики.
Да, есть еще одно соображение, присутствующее в моей мотивации. Я не считаю людей виновными в том, что они такие, какие есть. Я не считаю их виновными в том, что происходит сегодня с гуманитарными науками, образованием, мышлением. Будущим, опять же, точнее, отсутствием будущего как актуальной повестки. Парадоксально, однако глупо предъявлять людям обвинение в том, что они породили проблемы, с которыми не могут справиться. Это наши общие проблемы, которые являются результатом жизнедеятельности. Не результатом злого умысла или глупости «коллективного разума» (то есть коллективного бессознательного); скорее, результатом естественного, во многом стихийного хода вещей, течения жизни. Хода истории.
За нашим настоящим, за его достижениями и проблемами стоят поколения и поколения.