Забудь обо мне - стр. 31

Музыка все равно грохочет так, словно диджейская будка в одной из кабинок.

Туалет здесь – просто как вся моя квартира со всеми подсобками: большой, весь в зеркалах, с кучей мраморных стоек, в которые «впаяны» огромные белоснежные раковины. Зеркала с подсветкой, и у одного из них как раз поправляет макияж высокая эффектная блондинка. Смотрит на меня немного свысока. Ну да. Мое платье от «Zara» и стоит копейки. Только я никогда не комплексовала из-за того, во что одета. Тряпки – это просто тряпки, какая разница, сколько они стоят, если они тебе идут, хорошо носятся и не доставляют дискомфорта?

Но блондинка вдруг переводи взгляд мне за спину.

Вошел еще кто-то – чувствую по легкому скольжению сквозняка по спине.

Откручиваю вентиль холодной воды, набираю полные пригоршни и мгновение медлю – макияж поплывет. Его не так, чтобы много, но ресницы и тени, и немного сверкающей пудры…

Если Андрей сбежит от меня не накрашенной, значит, и смысла не было начинать.

Я окунаю лицо в холодную воду, жмурюсь что есть силы, растираю ее по коже, чтобы немного прийти в себя. Возможно, все дело еще и в коктейлях – все равно, даже по ложке алкоголя в ядреном сочетании – это не чашка чая с лимоном на ночь.

— Вышла, - слышу до боли знакомый мужской голос.

В женском туалете?

Звук колпачка закрываемой помады.

Легкая усмешка.

Выразительная очередь «каблуков» до двери.

Щелчок закрытой изнутри двери.

Я набираю воду в ладонь и выплескиваю ее в зеркало перед собой.

В размазанных потеках – два отражения.

Мое – с глазами а-ля «панда».

И Марка, стоящего у меня за спиной: рукава черной шелковой рубашки небрежно закатаны до самых локтей, серебряные часы-«скелетоны» на одной руке и толстая грубая серебряная цепь – на другой. Стоит – руки в карманах идеально отглаженных брюк, взгляд – как перед расстрелом.

Мне кажется, что музыка становится громче, но когда Марк открывает рот, я слышу его отчетливо, как будто мы в полной тишине.

— Это, блядь, кто, Заяц?

Вид у меня, конечно – просто ходячая иллюстрация для какого-то мема о тяжкой женской судьбе: ресницы склеились «паучьими лапками», тушь течет по щекам, под глазами – черные круги. Даже помада стерлась с нижней губы и уплыла немного вниз.

Плевать.

Это проверка для Андрея, а что подумает Бармаглот – мне вообще до одного места.

Я нарочно игнорю его вопрос, еще раз смачиваю ладони и немного прочесываю пальцами волосы, приглаживая их до влажных волн. Нужно бы повторить завивку и…

— Зай, не зли меня.

Значит, не злить тебя? Да кто ты, мать твою, такой, чтобы вообще задавать мне такие вопросы?!

Поворачиваюсь на пятках, ладонями хватаюсь за выступ мраморной столешницы и, сделав огромные удивленные глаза, здороваюсь:

— Марк Игоревич?! Я думала, в наше время в клубы ходит только молодежь!

Он поджимает губы, но с места не двигается.

— Ой, простите, я забыла, что не все люди ходят в клубы потанцевать и провести время с друзьями. Есть еще покупатели. Ну, так и что вы тут делаете? Неужели разобрали всех эксортниц?

— Тебя заносит, Заяц, - рокотом откуда-то прямо из груди, как будто завелся мотор дорогой спортивной тачки.

— Как дела у супруги? Она тоже здесь?

Бармаглот все-таки делает шаг в мою сторону.

Я невольно подаюсь бедрами назад. Поздно вспоминаю, что отступать мне некуда.

Улыбаюсь изо всех сил. Возможно, выгляжу как недоделанный джокер, но пусть этот тяжеловоз не думает, что со мной как с остальными. На меня его самцовость не действовала раньше и не действует сейчас.