За право мстить плачу любовью - стр. 24

14. Глава 14

Дневник

Год вдали от дома пролетел быстро. Новые друзья, новые впечатления, новые знания. Здесь оказалось всё, как и у нас. Золотая молодёжь рулит, оставляя далеко за бортом случайно попавших заучек. В компании местных звёзд дорога в ночные клубы была открыта, несмотря на мелкий возраст и запрет.

Практически каждый английский парень мечтал трахнуть русскую целку, не обращая внимания на мои шестнадцать лет. То ли возраст и подростковые мечты о принце, то ли страх скатиться по наклонной, но я держалась, как кремень, не позволяя кому-либо влезть к себе в трусики. По этой же причине боялась расслабиться спиртным и разными таблетками, щедро предлагаемыми старшими товарищами. Именно детский страх не дал наделать глупостей, окунуться в слишком взрослую жизнь, а толкал на совершенствование языка, практическое усвоение нового материала и воспитание характера в экстремальных условиях.

Часто ловила себя на мысли, что скучаю. По дому, по маме, по друзьям и школе, по Артуру и даже Стасу, по нашим походам и пикникам, по их шуткам и развлекательным программам. Сейчас понимаю, какая я была дура. Скучала? По Волковым?

Возвращение домой почти совпало с семнадцатилетием, годовым тестированием и майским теплом, набирающим летние обороты.

Маме стало хуже. Она не вставала, предпочитая смотреть в стену потухшим взглядом. Ей не хватало сил даже на улыбку и поднятие руки, всё так же затянутой рукавами по самые пальцы. В спальне стоял удушливый запах лекарств, немытого тела и приближающегося конца.

– Не волнуйся, Кариночка. Я встану. Ты вернулась, и мне стало лучше, – прошептала мама, глотая слёзы.

Она действительно стала вставать, превозмогая боль, перебираясь по стенке и надолго останавливаясь перевести дух. Болезнь сердца – значилось в диагнозе врача, наблюдающего её несколько лет, с того дня, как она упала с лестницы и потеряла ребёнка. Соблюдение покоя, постельный режим, никакой светской жизни. Мама даже не выходила в сад, не подходила к окну, избегала дневного освещения. В моей памяти она так и осталась чрезмерно худой, ссутулившейся, постаревшей, кутающейся от вечного холода в балахонистые одежды.

Тестирование прошло в онлайн-режиме, нагрянул день рождения, который Стас предложил отметить в клубе, пригласив туда моих друзей и одноклассников. Полдня перебирала наряды, не в состоянии выбрать из того изобилия, что висело в шкафу. Перемеряв, наверное, сотое платье, остановилась на коротком белом, обтягивающем, как вторая кожа. Бесшовные трусики и силиконовые накладки вместо бюстгалтера делали скромный покрой вызывающим. Не то, что должна носить семнадцатилетняя девчонка, но когда его ещё надеть?

У Стасика отпала челюсть, когда я спустилась вниз, потяжелел взгляд, задёргались желваки. Тошно сейчас вспоминать, как он на меня смотрел, но тогда его голод и похоть мне льстили. Вызвать такую живописную реакцию у прожжённого повесы.

– Какая ты горячая штучка, Карина, – сдавленно прорычал Стас, подхватывая за талию и увлекая на выход. – Осталось научиться варить борщи, и станешь моей женой.

Весь вечер Стасик крутился вокруг меня, не замечая лёгкой добычи, вешающейся ему на шею, приглашал на медленные танцы и под конец поцеловал, ласково проведя языком по губам.

Его слова о замужестве, его поведение в клубе, его невесомый поцелуй… Ночью я не спала. Лежала и смотрела в потолок, мусоля каждое мгновение, проведённое со Стасом. Можно было подумать, что я влюбилась, хотя на тот момент мне так казалось. Взрослый, красивый, целеустремлённый, весёлый, заботливый, нежный. Таким он казался мне в семнадцать. С таким самообманом я прожила целый год.