За мной, читатель! Роман о Михаиле Булгакове - стр. 37

– Да, это хорошо было бы, – вздохнула Елена Сергеевна. – За киносценарии тоже солидно платят. Нет-нет, ты только не подумай, что я такая алчная. А Ромм, это же который «Ленин в восемнадцатом году»?

– Он самый.

– А что, неплохо бы.

На другой день утром прозвенел телефон. Как обычно, подошла Елена Сергеевна:

– Алло? Откуда?! – Она зажала микрофонную чашку и с дикими глазами рявкнула: – С киностудии! – и добавила тише: – Какой-то Фролов.

Он вскочил, приблизился к ней.

– «Союздетфильм»? – продолжила разговор Елена Сергеевна. – Это, конечно, прекрасно, но вы поставлены в известность, что пьеса запрещена к постановке? И соответственно к постановке в кино тоже. Наверное. Ага. Ну, понятно. Хорошо, я передам Михаилу Афанасьевичу. До свиданья.

– Вот тебе и звонок, о котором я вчера мечтал, – произнес Булгаков, когда жена повесила трубку. – Только в карикатурном виде. Вместо «Мосфильма» – «Детфильм». А что, это хорошая идея! Фильм про Сталина маленького, как он хороших детишек от злых защищает, как зверушек спасает от мерзкого буржуя…

– Как под фаэтон попадает, как его околоточный за ухо драит.

– Судьба словно смеется надо мной, устроила из моей жизни «Комеди франсэз». Так что они сказали?

– Сказали, что все равно хотят с тобой повстречаться, обсудить планы, мол, почему бы тебе не попробовать себя в киносценарии. Они обсудят все и сегодня перезвонят.

Удача, как и беда, приходит внезапно и сразу. Вскоре позвонил Калишьян и сообщил, что деньги можно получить хоть завтра. И еще, что с Булгаковым хочет лично повстречаться Храпченко – новый исполняющий обязанности председателя Комитета по делам искусств при Совнаркоме.

– А это не будет такой же бестолковый и бессмысленный разговор, как вел Керженцев после «Мольера»? Тогда Михаил Афанасьевич еще хуже будет себя чувствовать. Ни в коем случае? Ну, ладно, передам.

Потом позвонил какой-то Стриловский, режиссер днепропетровского Театра русской драмы, интересовался: «Батум» временно запрещен или насовсем? Просил прислать «Дон Кихота», хочет ставить. И весь день звонили разные люди и говорили хорошие слова о том, какой Михаил Афанасьевич замечательный и великий.

Жизнь снова кидала зацепки, и взбодренный Булгаков принялся узнавать все про «Союздетфильм». Оказалось, там снимают не только «Доктора Айболита» и «Василису Прекрасную», но и «Детство Горького», «В людях», «Юность командиров», «Высокую награду», а сейчас начали снимать фильм, где в роли Сталина будет фигурировать актер Геловани, уже игравший Иосифа Виссарионовича в «Выборгской стороне», «Человеке с ружьем», «Ленине в 1918 году».

– Надо мне снова почаще воображать себе, как я со Сталиным разговариваю, – бормотал Булгаков. – Оно и будет сбываться.

Но день прошел, а ни из какого «Союздетфильма» никакой Фролов не перезвонил. И на другой день тоже. Булгаков побывал в Камергерском, но получил лишь небольшую часть гонорара, побывал в Большом театре, но пригласивший его туда Храпченко сам не явился, и вечером – опять подавленное состояние, вздохи:

– Я нецелесообразный человек. Не-це-ле-сообразный. И от того никуда не деться. Хай живе – нехай живе… А не надо было выбрасывать браунинг. Поступок нецелесообразный.

Да, читатель, его по-прежнему колотили ломки, и Тася впрыскивала трижды в день по три шприца с тремя граммами проклятых белых кристаллов. Но при этом что-то изменилось. Сделалось не так беспросветно страшно, как прошлой осенью и уходящей зимой.